Не придумав ничего более умного, отрываю подол своей нижней рубашки. Перетягиваю импровизированным бинтом альтаирцу рану, чтобы кровь не так хлестала. Затем нахожу в рюкзачке небольшую аптечку. На счастье, там есть пузырек с антисептиком и пара шприцев с антибиотиками — базовый набор для руарцев. Отрываю рукав летного комбинезона Эвана, чтобы взглянуть на рану.

Лучше бы я этого не делала! Одного взгляда на рваную рану хватает, чтобы самообладание окончательно покинуло меня. Рыдаю с новой силой. Она просто ужасна! Не думала, что все так плохо. Края рваные. Драг прокусил до кости! Будь моя воля — сбежала бы, лишь бы не видеть такого ужаса. Но бежать некуда. Да и никто, кроме меня, Эвану не поможет. Поэтому, с трудом справляясь с рыданием, пытаюсь как можно тщательней обработать рану. Лишь бы кровь гнить не начала — у драгов отравленная слюна.

— Ада, перестань. Я живой, — пытается пошутить Эван, но мне не смешно. Слезы льются с новой силой.

— Это я… Это я во всем виновата… Вечно от меня у тебя одни неприятности.

— Неправда, — тихо произносит альтаирец, с нежностью проводя ладонью по моей мокрой щеке. — Не плачь. Ты же знаешь: я не могу видеть твои слезы. Рана не смертельна. До свадьбы заживет.

Наши глаза встречаются. Прямо как в детстве. Смотрю в синеву его зрачков и… спохватываюсь. Ну нет! Так никуда не годится! Ранили Эвана, больно ему, а он сидит и утешает меня. Хотя должно быть все наоборот.

— Очень смешно! Ты уже женат! — невольно фыркаю я, вспоминая, что свадьбы у Эвана уже никогда не будет. И тут же, по новой хлюпая носом: — Ты там сильно не воображай! Я не из-за тебя плачу! А из-за драгов…

— Знаю, знаю, тебе жалко убитых волко-оборотней… — поддакивает Эван.

И это меня несколько успокаивает. Если альтаирец еще шутить может, значит, не все так плохо. Перебинтовываю рану. Вроде бы неплохо получилось.

Делаю шаг к водопаду — надо умыться, руки в крови, лицо в слезах. Быстро черпаю пригоршню холодной воды, торопливо отхожу в сторону. Стая недовольных драгов все еще ошивается у ручья, бросая на меня выжидательные косые взгляды. Замечаю, что некоторые уже обедают убитыми сородичами. Ну никаких моральных принципов у этих оборотней!

— Я думаю, все дело в кристалле.

Оборачиваюсь.

— Что?

Альтаирец поднимается на ноги, осторожно кладет раненую руку в повязку, перекинутую через шею, — я ее соорудила из своего широкого тряпичного пояса.

— Мне кажется, Сумрачный лес обладает схожей магией с этим кристаллом. Думаю, он для леса как магнит…

— Который притягивает к нам неприятности?

— Вроде того. Отголоски, драгов и прочие непонятные мне вещи.

— Но драги отступили при виде кристалла.

— Это лишь подтверждает мою теорию. Сумрачный лес и кристалл как-то взаимосвязаны…

Договорить нам не удается, потому что в тоннеле появляется взбудораженный Дерек:

— Ну наконец-то вы здесь! Мы уж думали, вас драги сожрали. Пошли быстрее! Там такое! Вы должны это увидеть!

Послушно идем за Дереком. Искренне надеюсь, что на том конце тоннеля нас не поджидает еще одна стая этих премерзких существ! Хотя вряд ли. Дерек же жив.

Подойдя ближе к выходу, жмурюсь от яркого света. После темноты мрачного тоннеля лучи звезды Сатаба слепят глаза с двойной силой. Когда зрение все же приходит в норму и я оглядываюсь по сторонам, то от удивления теряю дар речи. Такое я точно не ожидала увидеть за водопадом!

* * *

Разительный контраст! Синее небо, залитое золотистым светом звезды Сатаба; поле, усыпанное ароматными луговыми цветами; зелень нежной рощи, раскинувшейся неподалеку от скал, у подножия которых мы и стоим. Справа — симпатичная речушка, в которой безбоязненно плещется рыба. А слева… руины выжженного дотла поселения.

На уцелевших крышах каменных строений растут кустарники и даже деревца. Сколько лет прошло с тех пор, как эта деревня была кем-то уничтожена? Десять? Двадцать? Была ли она сожжена по чьей-то оплошности?

Вряд ли.

Случайный пожар уничтожил бы один, два, три дома — но не целое поселение.

Понимая, что стоять и дальше возле тоннеля нет смысла, молча направляемся к руинам. Не знаю почему, но чем ближе мы подходим к выжженным стенам, тем отчетливее в ушах звучат вопли людей, рев бушующего огня, топот копыт… Звуковые отголоски, будь они неладны.

Из задумчивого состояния меня выводит пронзительный визг Мэд, которая, наступив на что-то, инстинктивно ища защиты, бросается к Анигаю.

— Там… Там… — Шатера, заикаясь, показывает куда-то в гущу травы, тут же взвывая: — Я хочу обратно в Руар!

Анигай дредом раздвигает заросли. Становится понятна реакция Мэд: в траве лежит скелет ребенка лет шести-семи.

Мрачно переглядываемся. Подозреваю, что эта страшная находка лишь первая в череде других. К сожалению, оказываюсь права: все поселение в прямом смысле слова завалено человеческими костями.

Видимо, трагедия произошла довольно давно, потому что нет запаха смерти. Кости высохли. Пахнет только рекой и луговыми травами.

Анигай присаживается на колени возле очередного скелета. На этот раз — мужчины. Внимательно осматривает его.

— Они все сгорели? — не выдерживает Дерек.

— Сомневаюсь, — отзывается брат, показывая на частично раздробленный череп. — Голову проломили. Тому, — он показывает на другой скелет, лежащий неподалеку, — свернули шею. Что сделали с этой, — кивает в сторону странно раскинутого скелета поменьше, который скорее всего принадлежит женщине, — я предпочитаю не думать.

Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Я слишком хорошо понимаю, к чему клонит брат. Все это — часть истории Руара. Конечно, нам ее преподавали как нечто героическое, но на самом деле, на мой взгляд, героизма там было мало.

Скорее всего поселение сожгли во время Великой Зачистки. Когда воины Руара во главе с Дэмонионом выискивали в Сумрачном лесу спрятанные в его недрах поселения Древних. Цель всегда была одна: убивать всех от мала до велика, чтобы не осталось никого, кто мог бы претендовать на трон соправителя Дарийской империи. К концу Зачистки были полностью уничтожены все потомки Древних. Не осталось ни единого. Кроме, разумеется, самого Дэмониона.

Похоже, мы наткнулись на одно из таких выжженных поселений.

Если судить по размеру деревьев, растущих прямо в разрушенных домах, трагедия произошла от силы лет двадцать назад. Может, и меньше. Тут же вспоминаю утренние отголоски конницы, несущейся по Сумрачному лесу. Так вот куда они направлялись! Значит, за смертью всех этих людей стоит лично император.

Брат поднимает на меня вопросительный взгляд.

— Древние?

— Думаю, да. Никто, кроме них, не осмелился бы жить в Сумрачном лесу.