Девушка украдкой пробирается на окраину деревни. То и дело настороженно оглядывается, словно боясь, что ее поймают и вернут обратно в отчий дом. Не знаю почему, но меня как магнитом тянет к незнакомке. Хочется как следует рассмотреть ее лицо, которое даже издали почему-то кажется до боли знакомым.

Осторожно высвобождаю руку из теплой ладони Эвана, делаю шаг к отголоску, который уже добежал до груды огромных камней, лежащих у рощи. Девчонка останавливается возле них, наклоняется и вытаскивает из камней заранее спрятанный узел с вещами, после чего бросается к лесу.

Не выдерживаю — бегу за ней.

— Ада! Ада, подожди! — Эван настигает меня в паре метров от опушки, прижимает к себе. — Стой, говорю! Ты что, на тот свет захотела? Забыла озеро?

Нет. Я не забыла. Словно зачарованная, я боюсь оторвать взгляд от отголоска.

— Ты-то куда несешься, курица?! — Возмущенный голос брата заставляет меня на секунду оторваться от незнакомки. Кричит он не мне.

Раздосадованный Анигай пытается догнать не меньше моего заинтригованную Мэдлин, которая бежит напропалую через кустарники, чтобы тоже поближе разглядеть девушку-призрак. Брат нагоняет шатеру, когда та уже оказывается в нескольких шагах от отголоска. А дальше начинается нечто совсем странное. Моя подруга, похоже, окончательно слетает с катушек. Вид у нее откровенно шальной.

— Дохлый драг меня побери! Ада! Ада! Это же она! — восторженно орет Мэд, даже не задумываясь о том, что может спугнуть отголосок. — Ты узнала ее?! О-о-о! А-а-а! Она живая! Я видела ее вживую! Отар меня приподними и пришлепни! Да все девчонки в Руаре с ума сойдут от зависти! Главное, чтобы только поверили! Если что — подтвердишь! О Отар! Она еще красивее, чем на портретах!

Я не сразу понимаю, о чем блажит явно сошедшая с ума то ли от восторга, то ли от затянувшегося опасного приключения шатера. Лишь через пару минут до меня доходит, почему Мэдлин столь неадекватно реагирует на образ этой девчонки.

Незнакомка всматривается в чащу Сумрачного леса, будто ожидая кого-то. Прижимая к груди скудный узелок с одеждой, то и дело нервно оглядывается в сторону поселения Древних. Нет сомнений, что девушка — одна из них. Поэтому ее волосы светлее, чем у обычных дарийцев, а глаза отдают зеленью.

Мне непонятно только одно: почему она хочет уйти от них? От своей семьи, друзей, близких. Разве есть в этой жизни нечто более ценное, чем семья? По мне — так нет! Причем не просто уйти, а сбежать. Почему? Куда? С кем? Вопросы, на которые нет ответа.

Осторожно высвобождаюсь из крепких объятий Эвана, подхожу ближе к отголоску. Вглядываюсь в черты лица и… отказываюсь верить собственным глазам. От удивления перехватывает дыхание.

Теперь я понимаю шальной вид Мэд. В отличие от меня, она узнала ее сразу.

Меня, как и Мэдлин, охватывает благоговейный трепет.

О да! У моей подруги были все причины блажить от восторга. Я сама на грани того, чтобы не повторить истерику шатеры.

Теперь я понимаю, кого мне напоминает незнакомка! Я тоже видела ее раньше! Но только не вживую, а на портретах.

Нет никаких сомнений: перед нами она — благословенная императрица Арасэли, усопшая любимая супруга императора Дэмониона.

Альтаир. Императорский дворец

Издалека его можно принять за огромный, сияющий кристалл, возвышающийся над хрустально-белесым сверхсовременным мегаполисом Эквириэлем — столицей Альтаира. Острые шпили до облаков. Вокруг, словно ров, матово-голубая река Андора. Прозрачный сверхпрочный мост. Изысканная архитектура, гармоничные пропорции. Императорский замок неизменно поражает своей грандиозностью и высокотехнологичностью.

Альтаир. Планета, поражающая своей правильностью, чистотой, экологией, педантизмом и… улыбками.

В отличие от Дария, где разбег от любви до ненависти у жителей может составлять ровно полсекунды, альтаирцы всегда славились выдержанностью и приветливостью. Впрочем, столь поразительный самоконтроль на самом деле заслуга не столько альтаирцев, сколько специального антиэмпативного препарата, инъекции которого они по собственному желанию делают каждое утро.

Почти неощутимый укол позволяет сохранять эмоции под контролем весь день. Препарат абсолютно безвреден: не вызывает привыкания, не имеет побочных эффектов. Если, конечно, не считать «побочным» явлением отсутствие резко выраженной эмпатии — способности сопереживать другому человеку. Нет, она, безусловно, остается, но в приглушенном состоянии. И это позволяет альтаирцам держать свои — порой разрушительные — эмоции под контролем.

Отказаться от приема препарата можно в любой момент, но мало кто так поступает, потому что держать собственную жизнь и чувства под контролем для альтаирцев куда приятнее и привычнее, чем погружаться в хаос эмоциональных проблем и дилемм. Благодаря подобной гражданской сознательности на Альтаире практически полностью отсутствует преступность. Еще один плюс вакцины — крепкая нервная система позволяет прекрасно выглядеть, увеличивает продолжительность жизни. Поэтому альтаирцы живут, как правило, дольше измотанных стрессами дарийцев и землян, хотя в целом их жизненные циклы совпадают.

Первые морщинки и легкая проседь — вот что не заметил вечно занятый муж во время последнего прилета домой, и зря. Будь он более внимательным к супруге, то увидел бы излишнюю бледность и круги под глазами, покрасневшими от постоянных слез. Может, тогда бы понял, что она втайне от мужа вот уже несколько лет как отказалась от антиэмпативных инъекций.

Анна-Мария Илиандэлла Альтаирская. Красивая, рыжеволосая, с усталыми зелеными глазами. Ей было двадцать, когда ее выдали замуж. Династический, заранее спланированный брак. Без любви. Без эмоций. И она была готова к этому. Иначе в ее семье, ведущей начало от старейших родов альтаирской знати, просто и не могло быть. Единственное, к чему Анна оказалась не готовой, так это к любви, которая зародилась в ней вместе с появлением детей. Трех сыновей: Радиэля, Грэгори и Иоанна Дрогварда-младшего.

Муж оказался хоть и суровым на вид, но в душе добрым, деликатным человеком, правда, излишне обремененным монархическим долгом. Возможно, со временем привязанность к нему могла бы перерасти в нечто большее, если бы не одно большое «но». Сердце императора Альтаира, Иоанна Дрогварда Первого полностью и безвозвратно принадлежало империи. Благополучие подданных всегда было для Иоанна превыше всего.

Даже собственной семьи.

Поначалу Анна-Мария относилась к этому с пониманием. Но оно закончилось, когда несколько лет назад в угоду интересам империи муж отправил на Дарий в качестве залога перемирия младшего сына — двенадцатилетнего Дрогварда. Доброго, болезненного мальчика, который отличался от старших братьев бесконфликтным характером. Когда старшие с увлечением сражались на мечах, Эван предпочитал играть на скрипке. Старшие с детства готовились к войне, а младший думал о мире. Неудивительно, что, когда встал вопрос, кого из сыновей отправлять на Дарий, Эван вызвался сам.