лугу и присел под ним переждать дождь. Ветер также быстро унес грозу, дождик с молниями пошёл дальше, а промокший мальчик, немного грустный, не смотря на направление, пустился в дальнейший путь.

Тропинка полностью исчезла из-под его ног, найти ее уже не мог, припомнил, что должен был руководствоваться башенкой костела, но ее из далин, в которые зашёл, видно не было.

Хотел посмотреть на солнце, его съели тучи, не определить, с какой стороны светит… поэтому, полагаясь на судьбу, он ускорил шаги, чтобы идти дальше, дальше.

– А! Проклятая девушка! – говорил он про себя. – Все это я терплю по ее причине, пусть бы её никогда не встретил.

После женщины пришел разум. Как-то из долин он постепенно выбрался на пригорок и попал в лес, а тут уже и солнце из облаков выскочило, и мир снова рассмеялся в его лучах.

В лесу, он видит, какой-то старый дровосек рубит неподалёку колоду на дрова… это была какая-то невесёлая фигура, ей не хватало одного глаза, который где-то потерял по дороге, на нём была грязная рубашка, сермяжка как решето, а из-под нависшего века единственный глаз смотрел какой-то злой насмешкой. Есть иногда такие лица на свете, что сидит в них непонятное лихо, боишься их и притягивают тебя… от их вида дрожь тебя пронимает, а неприятно тебе их миновать, не приблизившись к этому страшилище. Старый дровосек как раз имел что-то такое в своем дьявольском лице. Как только увидел мальчика с узелком на спине, с палкой в руке, блуждающего по лесу, перестал рубить, поднял голову, покивал ею и отозвался, сплевывая:

– Гм, уважаемый старичок… а куда это Господь Бог ведёт?

– В местечко.

– Хо, хо, хо в местечко! Тогда вы достаточно сбились с дороги, я думал, что вы из него идёте.

– Как это? В самом деле? – сказал неспокойно, останавливаясь, Янек.

– В самом деле, но это ничего, только возьмите через этот вот лес и бездорожье налево, а дорожка сама на тракт приведет… холодом, тенью и очень приятной околицей, шесть харчевен одну за другой будете проходить.

Мальчик остановился, лесоруб подошел к нему и начал к нему присматриваться.

– А откуда вы?

– От папы Мацея…

Лесоруб снова покрутил головой.

– Понимаю, наверное, на заработки…

– На работу, на учёбу…

Лесоруб все приближался и строил глазки.

– Дорогой хлопчик, ты, должно быть, устал… мне тебя жаль. Вот сядь отдохнуть на колоду, для местечка еще есть время… я тебе более короткую дорогу покажу, отведу тебя туда, увидишь, сердце мое.

Мальчик также с радостью, что старик так его голубит, сердечно улыбнулся ему, принял предложение и сел с ним вместе на ствол старого дуба… Лесоруб упорно в него всматривался, точно хотел его насквозь просмотреть.

– В городок! Гм! – повторил он. – В городок! Такого молодого одного пустили.

– Потому что я степенный, – сказал Янек с некоторой гордостью.

– Несомненно, а как-то не слишком осторожно… вот если бы где на злых людей нарвался, неприятность бы какую сделали.

– Какую бы неприятность мне сделали?

– Могли бы тебя, беднягу, обобрать…

Янек пожал плечами и сказал, смеясь, поговоркой:

– Голый разбоя не боится…

Дровосек искоса поглядел на узелок.

– Хоть родители бедные, но отправляя такого единственного ребёнка, должны были ему что-то дать на дорогу.

– Чуточку!

– Чуточку, говоришь, прошу! Мне тебя жаль, а то, может, не имеешь ничего… с чем начать, это беда.

И он начал причмокивать и удивляться.

– А покажи-ка мне, – сказал он вдруг, – что имеешь, может, я помогу в этом.

Янек сперва начал перечислять.

– Две новые рубашки, куртка с праздника, ботинки только что сшитые… а какие брюки! Жилет! А какой жилет! Какие сбоку карманы и пуговицы! Гм! Локоть, размер… а книжка для богослужения… и разные мелочи.

Когда он это говорил, а дровосек кивал, не веря, Янек снял со спины сумочку, раскрыл ее, а ну давай ему вынимать, хвалиться, показывать.

Мало там было, убого, но и на это глаза дровосека недостойно заискрились, начал причмокивать и дивно всматриваться.

– Красивые имеешь вещи! Очень красивые имеешь вещи! – сказал охрипшим голосом, как бы у него в горле горело.

Мальчик уже хотел надеть сумочку на плечи, когда дровосек придержал его, усмехаясь, за руку.

– Какой же ты неопытный, – сказал он, начиная смеяться все громче, – на что же это напрасно поднимать, когда сидишь, а то плечи заболят; наденешь, когда пойдешь, отдохни, увидишь, что тебе так легче будет.

Совет Янку достаточно пришелся по вкусу, он сел, отложив сумочку, а дровосек его по-прежнему расспрашивал.

Буря прошла… солнце снова светило и грело, а хоть они были в тени под деревом, припекала летняя жара. Дровосек провёл сухим языком по запёкшимся губам.

– Пить хочешь?

– О, да, и как!

– Подожди, напейся на дорогу, это тебя отрезвит… вот тут… в пяти шагах есть источник, а при нем набожная душа повесила черпак деревянный… Вот, вот там, за тем дубом… не видишь?

– Что там вижу… как бы колоду.

– Это сруб… иди, иди, двигай, потому что пора в дорогу.

Узелок брать не хотел Янек, поглядел на него все-таки как-то неспокойно.

– О, какой ты глупец, – сказал, смеясь, старый дровосек, – чего ты боишься? Иди! Иди! Я покараулю.

Янек пошел, устыдившись плохой мысли.

Ищет источник, ищет, ямы есть, но воды в них нет, в одной болото, в другой лужа, покрытая зелёной плесенью… ни колодца, ни черпака. Долго он крутился, далеко зашёл, наконец бегом вернулся к колоде, но дровосека и след простыл.

Только оглядевшись вокруг, он понял, что плохо сделал, не слушая отца, не идя трактом, вдаваясь в излишние разговоры и подозрительные знакомства… Он опустил голову, на глаза навернулись слезы, не столько по мастерку и линейке, сколько по синему жилету с желтыми пуговицами… но день проходил, грабитель чёрт знает куда убежал. Янек указанной дорожкой быстро пустился к городку.

Как-то хоть со стиснутым сердцем, но с парой оставшихся грошей в кармане и кусочком хлеба, значит, не совсем голый, прошел он через лес, на взгорье, смотрит… шум! Город! Едва видно, так далеко! Но крест костёла блестит в заходящем зареве на вечерней туче. Не спрашивая уже дороги, поспешил бедолага, но без узелка тяжелей ему было, чем с ним!

Он шёл без тропинки и по бездорожью, куда глаза несли, а все больше темнело, а тут рвы, а тут заборы, а тут холмы, долины, кусты и болота каждую минуту задерживали, а время шло, а ночь приближалась, угнетаемый, проклиная свою долю и послушно на произвол судьбы брошенные глупости, Янек как-то добрался до тракта и начал уже приближаться к городу, уверенный, что хоть ночью в нем остановится.

Теперь дорога сама ему показывалась… полно на ней люда, возвращающегося с рынка, полно пеших и возов, а шуму, а веселья, а драки, а ссоры… Счастьем, не было времени присматриваться и прислушиваться к этому всему. А так как в целом людей веселых было больше,