Осенью отношения Маккуина с Ричардом Бреттом заметно обострились. Ли предложил бойфренду поселиться у него на Хиллмартон-Роуд, но, проживя с Маккуином в одном доме месяца два, Ричард начал чувствовать себя неуютно. «Как только я переехал, он начал меня контролировать, – вспоминает Ричард. – Мне казалось, что я теряю всякое чувство самоидентичности. А еще он все время намекал на своего рода «свадьбу». По-моему, мои отказы только бесили его. Он думал, что я не хочу церемонии, потому что не люблю его или он мне недостаточно нравится. В конце концов из-за этого начались скандалы. Вскоре я съехал от него и вернулся в квартиру в Уэст-Хэмпстеде, которую снимал со знакомыми. Отношения давались Ли с трудом. Он хотел управлять своими партнерами, но его тянуло к тем, кто на это не шел. Его положительной чертой было заразительное, невероятное веселье, но, когда он находился в мрачном настроении, с ним по-настоящему трудно было иметь дело, это было утомительно и высасывало все силы».

Кроме того, Ричард заметил, что на Ли начала сказываться усталость, вызванная необходимостью каждый год готовить множество коллекций. Во время подготовки к показам, когда Маккуин часто срывался на окружающих, Ричард предпочитал устраняться. «То, что он стоял на пьедестале, лишь ухудшало дело, потому что он уже не мог сделать обычную, рядовую коллекцию. Его показы должны были изумлять, шокировать… Он во многом не монтировался с миром моды, что в глубине души понимал. У него было несколько настоящих друзей, но его часто окружали люди, общение с которыми шло ему во вред, – я бы назвал их тусовщиками. Они плохо влияли на него. Не думаю, что ему нравились бесконечные тусовки, так как он был невероятно чувствительным и очень домашним. К стрессу добавлялись наркотики и люди, которые оказывали на него дурное влияние. В результате получалась взрывоопасная смесь».

В ноябре 1999 года Маккуин продал дом на Хиллмартон-Роуд за 820 тысяч фунтов, заработав на продаже 200 тысяч фунтов, и переехал в съемную квартиру в Шордиче. Отношения Ли и Ричарда «увядали», и Маккуин сказал бойфренду, что хочет провести какое-то время в Нью-Йорке. 8 декабря Ли посетил открытие небоскреба LVMH на 57-й улице. На ужине Маккуин, одетый в черный костюм и белую рубашку, сидел рядом с моделью Карен Элсон и Элтоном Джоном. Ричард Бретт ожидал, что на Новый год Ли вернется в Лондон, но в разговоре по телефону стало ясно, что у Маккуина другие планы. «Он сказал, что встретит Новый год в Нью-Йорке, – вспоминает Ричард. – Я сказал: «Но ведь это миленниум, так что, если мы не встретим его вместе, ничего хорошего не жди». А он ответил: «Да, наверное». И все, это был конец».[692]

Истинной причиной разрыва стало то, что Маккуин встретил другого: Джея Массакре, красивого 22-летнего студента, который изучал фотографию. Он родился в Париже, а вырос в Сан-Франциско. Пара познакомилась в баре в Хокстоне, где Джей подрабатывал. «Мы обменивались записочками, которые передавали через официантку, разносившую коктейли», – вспоминает Джей, ставший теперь стилистом.[693] При первой их встрече присутствовал Себастьян Понс. «Ли сказал мне: «Прямо не верится, что он на меня запал», – вспоминает Понс. – Еще ему нравилось, что Джей не знал, кто он такой. Любовь играла большую роль в жизни Ли. Если он был в хорошем настроении и их отношения шли хорошо, у него и с работой все ладилось».[694] Осенью 1999 года Джей и Ли настолько сблизились, что Маккуин пригласил его с собой в поместье «Хиллз» на выходные. «Нам нравилось сидеть дома и готовить, – говорит Джей. – Он был такой – очень домашний. Помню, мы устроили ужин по случаю Дня благодарения и одновременно Дня Гая Фокса. Он громко смеялся, и рядом с ним было хорошо, весело. Когда я думаю о нем, то первым делом всегда вспоминаю его смех». Хотя Ли говорил Ричарду, что встретит Новый 2000 год в Нью-Йорке, на самом деле он увез своего нового бойфренда Джея на Мальдивы.[695] Маккуин начал новое тысячелетие счастливым и здоровым – до того он потерял около 10 кг веса. По его словам, похудеть ему помог отказ от дрянной еды, суррогатов. Кроме того, он регулярно принимал хитозан, пищевую добавку, которую покупал в «Харродз». Он считал, что эта добавка препятствует усвоению жира. Из отпуска он вернулся, чувствуя себя лучше, чем раньше. «Глаза ясные, сияющие и кажутся особенно синими на фоне загара», – как написали о нем в то время.[696]

16 января 2000 года Ли показал в Париже свою коллекцию от-кутюр для дома Givenchy. В показе участвовала полуобнаженная Эрин О’Коннор, которая лежала на постаменте в виде пожилого дворецкого, облаченного в клетчатую шифоновую рубашку и красивый серый костюм. Критики назвали сцену «нежной и романтичной», а за кулисами Маккуин сказал журналистам, что коллекция посвящена «сдержанности».[697] Она стала резким контрастом с показом коллекции его линии одежды, которая прошла 15 февраля на заброшенной киностудии Гейнсборо в Хокстоне, где Хичкок в свое время снимал фильм «Леди исчезает».

Коллекцию он назвал Eshu («Эшу») в честь африканского божества народа йоруба. Эшу – дух, который представляет удачу и неудачу, покровитель путешественников, а также воплощение смерти. Должно быть, Маккуина особенно тянуло к этому божеству, потому что Эшу, как и сам дизайнер, вызывал двойственное к себе отношение. В одной легенде божество, олицетворяющее Эшу, идет по дороге в шляпе, половина которой черная, а другая половина красная. Деревенские жители, которые стоят на одной стороне дороги, видят только одну половину, а те, что стоят на противоположной стороне, – другую. В результате две группы поспорили о том, какой цвет истинный. В другом варианте той же легенды люди убивали друг друга из-за того, что они видели, а Эшу смеялся и говорил: «Сеять раздоры – вот величайшая радость для меня».

Самого Маккуина можно рассматривать как фигуру, подобную Эшу; он обожал сеять хаос и суматоху. За день до показа защитники животных ворвались на киностудию и исписали стены лозунгами против использования меха. Маккуин признавал, что в своей коллекции использовал кроличьи шкуры, каракульчу и овчину, но уверял, что брал лишь отходы от других производств. Ходили также слухи о том, что протестующие пытались заминировать сцену; обвинение оказалось неправдой, но в результате несколько сотен модных критиков и знаменитостей (в том числе Хелен Миррен, Бьорк, Райф Файнс, Франческа Эннис, Шарлин Спитери и Джейд Джаггер) терпеливо стояли на улице под моросящим дождем и ждали, пока охрана проверит их сумки. Трейси Эмин, которую прислали вместе с фотографом Юргеном Теллером, чтобы они сделали репортаж о коллекции для первого номера вновь открытого журнала Nova, написала о том, как ее выбило из колеи это происшествие. «Юрген говорит мне: «Знаешь, Трейси, сегодня что-то не так». – «Да, – отвечаю я, – праздновать-то нечего – приятель, здесь не было никакой Любви».[698]