Гектор прикрывает глаза и выдыхает сквозь зубы.

Оставив Гектора с его подарками и рождественскими эльфами, ты собираешься на выход. В конце концов, у тебя запланирован собственный праздник.

24. Ставка на красное

«Затмение» встречает тебя знакомой вывеской, толпой журналистов и Тобиасом, позирующим для фотографов. Его движения еще более осторожные, чем раньше, и более выверенные, издалека он похож на куклу, которую так и эдак двигает кто-то невидимый.

Чтобы получше разглядеть происходящее и прикинуть, как проникнуть в клуб самому, ты забрался на крышу соседнего бара. Там, под неоновым коктейлем и голографической дланью отца революции, ты не один — один из сотрудников вылез понаблюдать за сбором гостей и погрызть локти от зависти. Он окидывает тебя удивленным взглядом, присаживается рядом на корточки — ты занял его складной стул, оставленный на крыше как раз на случай занимательных событий или просто перекуров.

Ты встаешь, приглашающе кивнув в сторону стула, и отходишь на несколько шагов переговорить со Светой.

— Просто зацепи где-нибудь модную куртку и проходи, я скину Тобиасу твое лицо, и...

— Это так не работает. Анонимность, знаешь? Уверен, ты о ней слышала.

Не говоря уж о том, что Вик все еще мертв, застрелен кем-то во время атаки на дом в Каске. Стереть твою рожу со всех записей всех этих дронов и репортеров будет очень сложно, а отвлекать сейчас Триал кажется нецелесообразным.

— Черт, я реально хотела посмотреть на тебя в чем-то симпатичном...

— Вентиляция? — предполагаешь ты. — Или канализация?

Последней хотелось бы избежать.

— Ты можешь войти как Джинн.

— Похоже, это единственный вариант...

— И поторопись, я еще не переоделась в костюм и клянусь, мое платье само по себе смертельное оружие!

У Светы точно слишком много общего с Дайсом — ее беззаботная болтовня здорово сбавляет градус твоей нервозности. Но все равно, внимание — это лишнее, лучше бы обойтись без него. Ты вздыхаешь и беспомощно осматриваешься. И невольно ловишь взгляд твоего нынешнего соседа по крыше.

Его внимание теперь нацелено не только на «Затмение», но и на тебя.

Парень поспешно убирает наладонник, на который снимал твои нервные расхаживания туда-сюда.

«Скинешь куда-нибудь запись — и я скину куда-нибудь тебя», — хочешь сказать ты, но слова застревают в горле.

...Ты сменил белую рубашку на привычную черную водолазку и куртку по дороге сюда. Ты в черном и изображение дыма отключено.

Так... за кого там принял тебя тот продавец в припортовом магазинчике?

И что там принято говорить у этих придурков при встрече с мирными жителями?

— М-молодцом.

Это ведь сработало один раз?

Парень смотрит на тебя, высоко подняв брови, но удерживается от комментариев.

— Чего уставился? — ты быстро сдаешься. — Да, я Черная Тень, приятно познакомиться.

Это ведь была Тень? Или нет? Вроде бы Тень.

— Нет, я просто... Нечасто тебя встретишь! Селфи?..

Ты киваешь, и парень подскакивает, в два прыжка оказывается рядом с тобой. Нужно вести себя хорошо, но... твой язык это пиар-катастрофа.

— Ты ведь понимаешь, что это просто мотоциклетный шлем? Наряди в него кого-нибудь и можешь хоть порно снимать.

— Да, но тогда я буду знать, что это все ложь, — объясняет парень, беззаботно улыбаясь, и делает снимок. — И смело с твоей стороны считать, что такого порно еще нет... То есть!.. Здорово! Спасибо за ваш вклад в общество.

Вы пожимаете руки, и ты не отпускаешь его ладонь. Хватка становится подозрительно крепкой. Парень начинает смущенно бормотать что-то про ролики, но порно-индустрия Аркадии тебя не волнует.

— Скажи-ка... Можешь мне помочь?

Он в форме своего бара — ярко-голубом пиджаке и рубашке с галстуком-бабочкой — и на крайний случай сгодится хотя бы это, но вообще у тебя есть идея получше. Парень с сомнением качает головой, бросая взгляд то на собственную руку в ловушке, то на шлем. Но куда он денется — ты угрожаешь ему отдавленными пальцами и навсегда упущенной возможностью помочь благому делу аркадийских виджиланте.

Черный вход тоже оккупирован журналистами и зеваками, желающими проскользнуть в «Затмение», но сотрудники обычно невидимы, когда речь идет о таком громком мероприятии. Впрочем, этот парень из бара делает все, чтобы привлечь внимание.

— Специальная доставка! — оглушительно кричит он, разгоняясь с тележкой и намеренно врезаясь в толпу. — Извините, извините! Подарок от нашего «Мунлайта», шеф-повар превзошел себя!

— Вообще-то мы с «Мунлайтом» жесткие конкуренты, — вздыхает в наушнике Тобиас. — Говорил ли я, как ненавижу твою анонимность?

Сверху на тележке действительно несколько подносов с едой — ты заплатил за них, чтобы не добавлять парню еще и финансовых проблем — и ты слышишь, как они звенят. Охранник отодвигает шторку на тележке, чтобы убедиться в отсутствии сюрпризов, и ты, сидя там, согнувшись в три погибели, прикладываешь палец к шлему на уровне рта. Охранник борется с глупой ухмылкой, но, зная приказ Тобиаса, пропускает вас, и ты выбираешься наружу уже в маленьком складе перед кухней.

Парень с энтузиазмом помогает тебе встать и открывает рот, но ты превентивно толкаешь его обратно к выходу, в руки охраны.

— Поблагодаришь меня, когда все это закончится, — искренне говоришь ты в ответ на его обиженную гримасу.

А если он вдруг оскорбится на поведение Черной Тени... ну, кому какая разница?

Вместе с тобой в кухню, только с другого входа, влетает Света и манерно всплескивает руками.

— Так много стараний вместо того чтобы просто войти! — восклицает она с возмущением, но тут же сбивается на довольное хихиканье и крутится вокруг своей оси. — Ну, а теперь только попробуй сказать, что я не выгляжу на миллион евро!

— Ты выглядишь на весь золотой запас Саудовской Аравии, — честно говоришь ты и передразниваешь. — Столько стараний вместо того чтобы просто войти.

— Раз уж мое лицо засветится на всех порталах Аркадии, я хочу, чтобы оно выглядело безупречно.

Ее улыбка застывает, становится откровенно натянутой. Света опирается на металлический стол, одергивает слишком короткий подол тесного золотистого платья. Оглядывает пустую кухню — Тобиас заранее отослал всех работников, заручившись их молчанием — и говорит:

— Это серьезный шаг, знаешь. Амелия никогда не прятала лицо, но мы — другое дело. Она не настаивала, но по ней видно... Это как знак преданности, окончательной и бесповоротной. — Света задумчиво гладит собственный подбородок, проводит пальцами по щекам и лбу. — Триада видела все это,