– А что такое? – удивился Андрей.

– Реагируем на жалобу соседей! Говорят, у вас драки!

– Наговор! – сказал Андрей и впустил их в комнату. Сразу было видно, что милиция здесь сбоку припеку. Они прошлись по комнатам, скучно рассматривая книги, зачем-то заглядывая в холодильник, под диван. Мужчина в штатском действовал куда более целенаправленно. Он сразу направился в спальню и подошел к нашему чемодану.

– Можно попросить вас открыть? – спросил он у Ларисы.

Лариса гордо вскинула голову:

– Хотите рыться в грязном белье?

– Да, – ответил он просто.

Лариса открыла ногой крышку чемодана и все с тем же достойным видом отошла в сторону:

– Вперед, товарищ!

Из чемодана на пол вывалилась одежда, под которой – Лариса об этом совсем позабыла – лежали первые куски макета и оригиналы рукописей. Мужчина их быстро пролистал и отложил в сторону. Краем глаза я увидела оставленную на кровати книгу «Зияющие высоты». Я попятилась и села на нее. Попытавшись придать своей позе естественность, я закинула ногу на ногу и обратилась к Жене:

– Ты не опоздаешь на работу?

Человек в штатском ответил за него:

– Он не опоздает. А кстати, – обратился он ко мне, – разрешите вас потревожить!

Не дожидаясь, пока я встану, он вытащил Зиновьева, открыл и сказал:

– Так-так-так.

Остальное его сразу перестало интересовать.

– Чья книжка? – спросил он.

– Это я привез из Ленинграда, – сказал Женя.

– А вам кто дал?

– Леонид Папанов.

Гэбэшник достал блокнот и записал.

В другой комнате Андрей объяснялся с милицией:

– Соседям не верьте, у них самих драки. Вчера запустили в окно бутылкой.

Со словами «не волнуйтесь, долго мы его не продержим» они увели Женю за собой.

Когда мы остались втроем, Андрей схватился за голову:

– У меня на работе остались пластины с «Зияющими высотами». Их надо в срочном порядке вынести, иначе – кранты!

Я пошла с ним. Тут, пока мы шли, я впервые поинтересовалась, где он работает.

– Как? Ты разве не знаешь? Я работаю в обкоме партии. Мамаша устроила, она – второй секретарь. Там, кстати, будет сторож сидеть – так что не удивляйся.

Отвлечь скучающего у ворот сторожа нетрудно. На это есть фраза из золотого фонда советского кинематографа: «Дедушка, как тут пройти в библиотеку?»

Именно это я и спросила у него.

– Неместная, что ли? – удивился сторож.

– Не-ет, я тут в гостях. Хозяева уехали на выходные.

– Куревом не угостишь?

– Конечно, берите.

Я нарочно долго доставала сигарету.

– Импортные, что ли? – спросил мой собеседник, поглядев на мою красную пачку с «Флуерашем».

– Молдавские.

– То-то я гляжу, что пачка какая-то иностранная.

Он оторвал фильтр и, не просыпав ни крошки, прикурил от моей сигареты. После третьей затяжки взгляд его приятно затуманился:

– Я вообще-то уже десять лет как не курю, – доверчиво сообщил он мне, сплевывая крошки табака. – Как-то заболел горлом, жена обрадовалась. Она у меня финка, дыма не любит. Ты, говорит, перетерпи пару дней, потом покуришь. А потом мне и самому уже не хотелось.

Он затянулся еще раз и пригасил сигарету:

– Нет, не идет. Отвык, видно, – сказал он с досадой.

– Так вот и не курили с тех пор? – спросила я, поглядывая на соседнюю дверь.

Он пожевал губами:

– Пару раз тянуло закурить, когда чё случалось. Жена тогда сказала: давай начнем гулять. Места у нас замечательные… – добавил он, повернувшись ко мне. – Ты поездила, посмотрела?

Я сказала, что еще ничего не видела. Что было чистой правдой.

– Вон там, – он махнул рукой влево, – знаменитые Кижи. Ведь как умели строить подлецы! Чтобы без гвоздя, без… черт его знает чего! До чего ж рукастый русский народ! А посмотри, что строят сейчас. Тьфу – и только!

Он сплюнул и покачал головой.

Краем глаза я увидела выходящего из дверей Андрея и, поблагодарив сторожа за интересную экскурсию, стала прощаться.

– А насчет библиотеки ты бы милиционера спросила! – сказал он.

– Я обязательно спрошу! – сказала я.

Андрей нес под мышкой завернутые в бумагу пластины и размышлял вслух:

– Закопать их, что ли, где-нибудь? К Позднякову отнести? Ты мой дом найдешь, или тебе показать?

Я ответила, что найду.

Женя еще не возвращался. Мы с Ларисой ждали, выглядывая в окно. Он пришел через полчаса, сказал, что всё нормально, и опустился на диван. Я взглянула на него и поняла, что не всё нормально.

– Что сказали? – спросила Лариса.

– Сказали, что вам надо уехать в течение двадцати четырех часов. Вас, наверное, будут сопровождать.

– А тебе?

– А мне надо оставаться. Я, кажется, под домашним арестом.

Он сидел, свесив голову, потом поднял с пола расстроенную гитару и стал перебирать струны.

– Андрюха где? – спросил он рассеянно.

– Пошел к Поздняковым прятать пластины.

Женя кивнул, достал из кармана билеты:

– Я купил по дороге, чтоб вам не бегать.

У меня есть существенный недостаток: я не умею бодриться. Не умею делать вид, что всё нормально.

В ванной комнате я подставила голову под струю ледяной воды. Когда я вышла, он уже стоял на пороге:

– Слушай, Катюха, я чего-то устал за сегодня. Завтра я приду пораньше, мы обо всем до отъезда поговорим. Я кое-что придумал. И всё будет хорошо! – прокричал он, сбегая по лестнице.

В открывшуюся подъездную дверь хлынуло закатное солнце. На пороге он оглянулся.

«А ведь я его вижу в последний раз», – пронеслось у меня в голове.

Как Женя и сказал, нас сопровождали. Человек – мы его заметили еще на перроне – занял нижнюю полку в соседнем купе, как все, ходил покурить в тамбур.

И снова поезд останавливался среди поля, словно раздумывая, ехать дальше или повернуть назад. Было слышно, как на рельсы течет вода и проходит машинист, постукивая гаечным ключом по колесам. Когда-нибудь надо разузнать, зачем они это делают. Может быть, проверяют, все ли колеса настроены на один лад? Потом поезд, как бы решившись, вздыхал, и мы медленно трогались с места. Вбок уходило поле, в окне вдруг ярко вспыхивала речка, мальчишки нам махали рукой и снова закидывали удочки. Потом и эта картинка уплывала за край окна. В нем появлялся длинный лес и тянулся на много километров сплошной зеленой стеной.