грезили все это время. Я вас прекрасно понимаю. – Он снова растянул губы в улыбке, и Александру вдруг очень сильно захотелось стереть ее с его лица. – Но я и Эверли могу понять. Несмотря на то, что она создает впечатление прилежной маленькой ученой, у нее есть собственное мнение. Вы уже имели удовольствие убедиться в этом. Осмелюсь предположить, что именно это вас в ней и привлекло. Больше скажу – я сам был поражен, обнаружив, насколько это соблазнительно. Но что бы ни было между вами, это не продлится долго, если вы будете злиться на нее из-за того, что она занимается любимым делом.

Александр сдержал поток бесполезных и слишком откровенных протестов, готовый вылиться в ответ на слова Ли.

– Благодарю за совет, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал максимально ровно. – Позвольте и я со своей стороны дам вам парочку. Не стоит продолжать расследование этого дела. Когда узнает доктор Эстер – вам же хуже будет.

На какое-то мгновение Ли нахмурил брови, а затем вздернул их высоко.

– Вы хотите ему рассказать? – Он коротко хохотнул. – Сделайте одолжение, Эштон, освободите мне дорогу. Собственноручно забейте гвоздь в крышку гроба ваших с Эверли отношений. – Он усмехнулся и покачал головой.

– Если вы думаете, – начал злиться Александр, – что, позволяя ей отираться возле…

– Это начинает утомлять, – перебил его Ли. Он поднялся из-за стола, и Александр последовал его примеру. Впервые став серьезным, Ли сказал: – Я не позволяю Эверли что-то делать. Я вообще ей не указ. Если уж на то пошло, она мой руководитель. Это ее расследование, ее дело. Я даже на какое-то время отказался от него, но Шафран доказала мне, что я чертов трус. – Его щеки порозовели. – Во имя справедливости мы с ней многим рискуем. И если вы считаете, что, донеся на нее, заставите ее передумать, вы ее совсем не знаете.

Александр не нашелся что на это ответить. Бросив последний взгляд на стол Шафран, он молча вышел из кабинета с таким чувством, будто с тех пор, как они оказались в том розовом саду, он только и делал, что ошибался.

Глава 32

За время недолгой поездки до полицейского участка Шафран никаких вопросов не задавала. Она попыталась, как только они сели в общественный транспорт, но сержант Симпсон чуть из кожи вон не лез, чтобы не сболтнуть. Конечно, автобус, где находились молодая мать с двумя маленькими детьми и старик, который выглядел так, будто его мог сбить с ног порыв ветра, – не самое лучшее место для того, чтобы узнать подробности нового преступления.

По прибытии Симпсон тут же потащил ее в кабинет инспектора. Первое, что увидела Шафран, был разноцветный букет на столе инспектора Грина.

У нее перехватило дыхание. Еще один букет означает еще одну смерть. Кого убили и кто убил?

Она открыла было рот, чтобы расспросить неразговорчивого инспектора, но ее окликнул женский голос:

– Мисс Эверсби? – На одном из стульев сидела Амелия Грешем – бледная, все еще в униформе медсестры под видавшем виды пальто. Шафран даже не заметила ее.

Шафран прикусила губу, бросив взгляд на двух полицейских. Симпсон, похоже, немного запаниковал, но инспектор Грин невозмутимо произнес:

– Мисс Грешем, полагаю, вы знакомы с нашим консультантом, мисс Шафран Эверли.

Амелия широко распахнула глаза, и Шафран прокашлялась, не зная точно, как ей относиться к такому разоблачению. Но ничего не поделаешь.

– Мисс Грешем, я прошу прощения за эту хитрость. Уверяю вас, это было необходимо для расследования.

– Так значит, вы не студентка-медик, – протянула Амелия, оглядывая ее с ног до головы.

– Нет, – призналась Шафран. – Я ботаник в Университетском колледже. Изучаю ядовитые растения.

Глаза Амелии удивленно вспыхнули, но быстро потухли.

– Значит, и доктор Ли тоже?..

– До расследования вы знали его как врача, и это не ложь. Мы работали вместе с ним над другим делом, когда инспектор Грин попросил меня проконсультировать его. – Шафран помолчала, не уверенная, что хочет узнать инспектор о ядовитых цветах и их связи с другими убийствами.

– Мисс Грешем принесла эти цветы сюда после того, как нашла их на пороге своей квартиры, – ровно произнес инспектор Грин, убедившись, что мисс Грешем не собирается бурно реагировать на обман Шафран.

– Я знаю, что перед смертью Берди тоже получила букет. Инспектор Грин спросил меня, знаю ли я, кто мог их прислать. Я слышала, что расследование пока не дало никаких результатов, но от этих цветов мне стало не по себе. Такое неприятное чувство. Мне страшно даже просто смотреть на них.

– Как думаете, кто их прислал? – спросила Шафран. Ее заинтриговала реакция Амелии, которая никогда не казалась ей человеком, склонным полагаться на эмоции или интуицию. На ум в первую очередь пришел лорд Вейл, и Шафран задалась вопросом, не могли ли их странные отношения пойти в неправильном направлении. Что, если он приговорил Амелию стать следующей жертвой?

– Я… я не знаю. Но думаю, что это был убийца Берди, разве нет? – Перчатки Амелии туго натянулись на костяшки пальцев, соответствуя напряжению в ее голосе. – Но я не понимаю, за что. Я никому ничего плохого не сделала.

Инспектор Грин мрачно сказал:

– Мисс Грешем, мотивы пока не ясны. Пройдите с сержантом Симпсоном, он возьмет у вас показания.

Она поднялась и вышла из кабинета вслед за Симпсоном, напоследок бросив на Шафран напряженный взгляд.

Та шумно выдохнула и повернулась к инспектору.

– Что вы обо всем этом думаете?

– Я как раз собирался спросить вас о том же.

Букет поставили в вазу – со сколами в верхней части, но из качественного хрусталя. Шафран провела пальцем в перчатке по ее резной поверхности.

– Она лежала в отделе улик много лет. А мы хотели сохранить цветы как можно более свежими. – Инспектор Грин постукивал пальцами по столу. – Заметьте, на этот раз ленты нет.

Шафран отложила свои вещи и уставилась на цветы. Действительно, черной бархатной ленты не было. Что бы это значило?

Она приготовила свой блокнот и достала из сумочки справочник по флориографии. Взяв лупу в руку, Шафран принялась рассматривать букет.

В нем был колючий стебель румянки, тот самый синий полевой цветок из букета миссис Келлер. А кроме того, золотистые хризантемы, высокие рудбекии с темно-коричневыми серединками и нежные белые анемоны. По ободку вазы распластались смятые оранжевые ноготки и голубые фиалки, увядшие и печальные, так как не могли дотянуться до воды на дне.

Шафран на мгновение задумалась – как давно был собран этот букет, если Амелия получила его только что, а цветы уже завяли? Все