практиковал тибетскую медитацию с ее размеренным дыханием и неподвижными позами.

Медитация успокоила его разум и превратила злость из врага в эффективное оружие.

В последующие годы он оттачивал этот навык и смирился с тем, что злость и страх всегда будут частью его жизни. Как только Александр обрел себя, свое новое «я», прежние тревоги отошли на второй план. Он не исцелился полностью, но стал тем человеком, которым юный он мог бы восхищаться. Амбициозный, целеустремленный, уверенный в себе. Прежде он никогда таким не был.

Но рядом с Шафран Эверли все это грозило рухнуть. Вот почему он практически накричал на нее. Вот почему он пригрозил все рассказать Эстеру. Вот почему мысль о том, что она с этим золотоволосым идиотом…

Александр медленно выдохнул через нос. Эти мысли совершенно не помогали сохранить хладнокровие.

С трудом поднявшись из-за пустого стола, он достал из шкафа свежий лист промокательной бумаги и принялся наводить порядок в кабинете. Он никогда не хранил здесь много вещей – слишком сложно поддерживать порядок, если шкафы и полки захламлены, так что сейчас на все про все у него ушло не больше десяти минут.

Оглядев комнату, Александр разочарованно выдохнул. Заведующий кафедрой биологии Каннингем сказал, что ему можно не приходить до следующей недели, но для того, чтобы увидеться с Шафран, присутствие в университете было наилучшим предлогом.

Он совершенно не ожидал, что все так повернется. У него был план, но как глупый мальчишка, каким был много лет назад, он позволил своей импульсивности одержать верх. На самом деле его ожидания с таким треском разбились о произошедшее, что он понятия не имел, как теперь можно все исправить.

Извиниться для начала. Стоило ли удивляться, что Шафран так упорно стремилась принять участие в расследовании? Изначально она хотела спасти доктора Максвелла и восстановить его репутацию. Она не произносила этого вслух, но Александр подозревал, что расследование она продолжала еще и потому, что надеялась доказать, что Беркинг домогался не ее одну. Однако он совершенно не понимал, почему Шафран сейчас так решительно настроена. Ему почему-то казалось, что дело здесь не только в том, что инспектор Грин дал ей добро.

Но если его чему-то и научило изучение мира под микроскопом, так это тому, что его незнанием и непониманием можно заполнить десять Атлантических океанов. Стоило взять себя в руки и послушать ее объяснения.

Александр вышел из своего кабинета и, минуя несколько дверей, прошел дальше по коридору к новому кабинету Шафран. При виде латунной таблички с выбитой надписью «Ш. Эверли» сердце екнуло.

Но дверь открыла вовсе не Ш. Эверли.

– Эштон, – учтиво кивнул доктор Ли, а на губах его появилась все та же знакомая ухмылка, что была в квартире Шафран. Ли был из того сорта красавчиков, что добиваются своего без особых усилий, им достаточно просто улыбнуться. – Чем могу быть вам полезен?

– Мне нужно поговорить с мисс Эверли.

– Ее еще нет, – ответил он, прислонившись к косяку.

Позади него на вешалке висело пальто из тонкой шерсти. Лавандового пальто Шафран не наблюдалось.

– Ясно, – пробормотал Александр. Придется проверить библиотеку.

– Входите, если у вас найдется минутка. Мне бы хотелось узнать побольше о парне, с которым Эверли раскрыла свое первое дело.

Самодовольство, прозвучавшее в его голосе, раздражало, и Александр собрался было отказаться, но вдруг обнаружил, что тоже не прочь узнать побольше об этом мужчине. Ли, как называла его Шафран, очевидно, играл в ее жизни роль более важную, нежели она пыталась представить это в письмах.

Александр настороженно вошел в кабинет. Ли предложил ему присесть на потертый диван – хорошо знакомый ему предмет мебели, доставшийся Шафран от доктора Максвелла. В помещении царил жуткий бардак, однако он постарался не обращать на это внимания и сосредоточился на докторе. Тот устроился в кресле за своим рабочим столом. Александр заметил, что сам стол был задвинут в угол, что не могло не радовать.

Все так же улыбаясь, Ли наклонился и оперся подбородком на кулак.

– Так значит, Амазония, да?

Александр кивнул. На самом деле это был не совсем вопрос.

– Чем вы там занимались?

Неоднозначность вопроса покоробила.

– Много чем. А чем вы с Шафран «занимались» во время своих исследований?

Ли услужливо рассказал об их совместной работе, завершив последним делом Кейвудов.

Ощущение чуждости бурлило под кожей Александра как горячий воск. Ничего из сказанного Ли, даже подробные описания их исследований и лабораторных работ, свидетельствующие о том, что он хорошо знает свое дело, ни в малейшей степени не успокоили Александра, учитывая, что сидящий перед ним мужчина толкал Шафран на то, чтобы гоняться за убийцами и наркоманами.

– Вы никогда не задумывались, что ей может угрожать опасность?

– Эверли? Это вряд ли. Мало что может представлять для нее опасность в поле или в саду. Я бы больше опасался ее, чем за нее, учитывая, сколько знаний о ядах кроется в ее голове.

– Ваша работа не ограничивается садами и полями. К примеру, есть еще джаз-клубы.

Ли остался невозмутим, предпочтя не обращать внимания его обвинительный тон.

– Эверли поразительно разносторонняя личность. У нее может быть дома грязи по колено, а сама она будет вальсировать по «Голубой комнате».

– «Голубая комната»? Это не место для такой девушки, как Шафран.

С легкой улыбкой на губах Ли протянул:

– Какой – такой?

Слова Шафран эхом отдавались в голове Александра. «Я изменилась». Сбитый с толку, он проигнорировал вопрос.

– «Голубая комната» не самое респектабельное место.

– Ну, не всегда же есть возможность раскрывать убийства в приличных чайных, верно? Но я подозреваю, что вам это известно не хуже меня. Не вижу особой разницы между тем, что делали вы с Эверли, и тем, что мы делаем с ней сейчас. Эштон, кто-то совершает эти жуткие преступления. Вы думаете, что мы оставим это просто так?

– Я думаю, что у большинства людей существует такое чувство, более известное как инстинкт самосохранения.

Ли хмыкнул и покачал головой.

– Только не у Эверли. – Его глаза сверкнули зеленым блеском, когда он снова посмотрел на Александра. – Вы не можете смириться с этим, да?

Александр не ответил, смутившись, что Ли как будто видел его насквозь. Как Шафран могла подружиться с кем-то вроде него, не говоря уже о чем-то большем?

– Слушайте, Эштон. – Ли выпрямился и ощупал галстук, словно беспокоясь, что его идеальный узел сбился в сторону. – Вы кажетесь вполне приличным человеком. Во всяком случае, Эверли считает вас таким. Вы обошли вдоль и поперек бразильские тропики и, несомненно, вернулись с единственным желанием – заполучить девушку, о которой