– Как получилось, что вы не нашли труп под ванной?

– А ты как его нашел?

– Речь не обо мне.

– Да уж, о тебе никогда речи нет.

– Вы как-то замешаны в исчезновении Джоанны Гринлоу? – напряженно спросил я.

– Нет.

– Просмотрите записи с камер наблюдения в Центральном парке. Допросите Глена Смитсона.

– Мы еще не закончили, Уэйтс. Где ты?

– Я вам не доверяю.

– А кому доверяешь?

Из магазинчика на заправке вышел Клоп, с розовым париком в одной руке и пакетом в другой. Какое-то семейство – отец, мать и двое ребятишек – изумленно вытаращило глаза. Младший ребенок спрятался за мать.

Клоп прошел мимо, обернулся и крикнул:

– Бу-у-у!

Они испуганно вздрогнули.

Посмеиваясь, он гордо прошествовал к машине.

– Мне пора, – сказал я и повесил трубку.

Западный Кенсингтон. Мы приехали около двух часов дня. Попали в другой мир. Чистенькие, сияющие белизной фасады, стройные загорелые люди. Счастливые. Мы съехали с Норт-Энд-роуд. Адрес на записке привел нас на улицу под названием Фицджеральд-авеню, застроенную огороженными викторианскими домами. Клоп остановился на обочине, взглянул на записку. За высокими воротами с домофоном виднелся роскошный особняк. За оградой раскинулся ухоженный сад. Подъездная дорожка была размером с теннисный корт.

Смитсон отдал мне ключи с контактным брелоком для домофона.

– Пойдешь со мной? – спросил я Клопа.

Он дернулся.

– Эйдан, я очень люблю портить жизнь другим, но свою портить не хочется.

– Не глуши мотор.

Я перешел дорогу, приложил брелок к панели домофона. Ворота открылись. Я направился к дому. Ключом побольше открыл дверь в пустынный аккуратный вестибюль.

Я поднялся по лестнице на второй этаж, нашел квартиру 1С, указанную в адресе. Вздохнул и отпер дверь. Внутри царила тишина. Я переступил через порог, огляделся. Небольшая прихожая вела в просторную гостиную. За распахнутыми дверями виднелись две спальни. Никого не было. Похоже, в квартиру давно никто не заходил. Предмет на журнальном столике в гостиной выглядел неуместно.

Мобильник.

Телефон Изабель Росситер.

Не веря своим глазам, я взял его и замер.

Под ним лежала записка. Одно слово, выведенное четким округлым почерком.

«Прости».

Я оцепенел. Потом вышел из квартиры и тихо закрыл за собой дверь.

Клоп завел мотор и плавно выехал на дорогу. Он лавировал по кварталам, а потом наконец припарковался среди семейных автомобилей, неотличимых друг от друга. Заглушил мотор.

– Как там?

Я ошеломленно показал ему мобильник.

– Что это?

– Телефон Изабель Росситер. Пропал из квартиры в ночь ее смерти.

Если бы у Клопа были брови, они бы удивленно поползли вверх.

Дрожащими руками я включил телефон. Он завибрировал. На экране высветились пропущенные звонки, эсэмэски, голосовые сообщения. Первым делом я открыл папку с эсэмэсками, выбрал «отправленные». Нашел сообщение, посланное на мой номер среди ночи, после нашей первой встречи.

«Зейн знает».

Я его удалил.

Вернулся в «отправленные» и начал просматривать сообщения, начиная с самых старых. В первых назывались место и время встреч.

А вот сообщения, отправленные после моего ухода, в ночь смерти Изабель, представляли собой оживленный диалог. Они кое-что прояснили. Я пролистал их, прочел и перечел. Разволновался. Закрыл папку с сообщениями.

Перешел в папку с фотографиями. Я уже видел эти снимки. Обычные кадры с вечеринок. Все фотографии Глена, Кэтрин, Сары Джейн, Зейна и Зажима были удалены. Осталась лишь одна видеозапись. Сделанная после моего ухода из квартиры. В воскресенье, пятнадцатого ноября.

В день смерти Изабель.

Я открыл видео. Продолжительность – двадцать три минуты. Смазанная, дрожащая картинка. Интерьер квартиры.

Потом – сама Изабель.

Она прерывисто дышала. Пристроила куда-то мобильник. Наверное, на диван. Направила камеру на другую сторону комнаты.

К письменному столу.

Лязгнул засов. Изабель открыла дверь. Потом подошла к столу. Она была в том же наряде, что и в предыдущую ночь. Дрожала. То ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого.

Ждала кого-то.

Прошло две минуты записи. Телефон трижды пикнул и вырубился. Кончилась зарядка. Рядом со мной засопел Клоп.

– И что теперь делать?

Я не ответил.

– Надо зарядник и…

– По пути найдем.

– Где? Куда мы теперь поедем?

– Обратно, – сказал я.

Север.

Милтон-Кинс. Бирмингем. Стоук. На въезде в город мы попали в пробку. Люди возвращались с работы. Вялые, уставшие за четыре рабочих дня. Изнуренные мучительной необходимостью ежедневных поездок. Подточенные медлительными транспортными потоками, как камни водой. Меня не угнетала возможность сидеть и ждать. Впервые за долгое время я смог собраться с мыслями.

Я смотрел по сторонам, наблюдал за происходящим, отвлекся, забылся.

Уже часа два, как стемнело. Свет наших фар озарял сумрачные салоны машин по соседству, стоп-кадрами выхватывал из темноты силуэты пассажиров. Некоторые окидывали нас равнодушными взглядами. Мы с Клопом были странной парочкой. Другие сидели, уставившись в никуда. Машины двинулись с места, и во мне что-то дрогнуло. Хотелось вечно торчать в пробке. Конец всему, подумал я. Просто конец.

Мы въехали в город, сделали первую остановку. Я купил зарядник для телефона, отыскал нужный адрес и снова сел в машину.

Со второй остановкой было сложнее. Клоп скривился, когда я назвал ему адрес. Мы приехали в непотревоженную, застывшую безмятежность пригорода. На подъездной дорожке у дома стояла одна машина.

– Что бы ни случилось, не входи в дом. Без шуток, – предупредил я Клопа.

Он кивнул, не вполне понимая, что происходит.

Я невозмутимо подошел к дому, поднялся на крыльцо, нажал кнопку звонка. Меня окутала тихая ночь. Дверь открыла девушка. Хорошенькая. Юная. Чем-то похожая на Изабель. Мне очень хотелось узнать, не знакомы ли они. Но я молчал. Девушка вопросительно склонила голову набок. Робко улыбнулась. Я был ей безразличен. Она чуть нервничала. Я спросил, можно ли поговорить с ее матерью.

– О чем?

– К сожалению, у меня плохие новости.