Я впечатал его мордой в стену.

Из разбитого носа хлынула кровь.

Керник безумным взглядом оглядел коридор. Глаза наполнились слезами. Я отхлестал его по щекам, подтолкнул к пентхаусу. Внезапно Керник расправил плечи. Я сделал шаг назад.

– Не смей, – сказал я. – У меня сегодня такой хреновый день, что нет сил сдерживаться.

Он вытер нос рукавом и снова обмяк. Я подступил к пентхаусу, вставил магнитную карточку в замок и распахнул дверь. Керник вошел первым. Дэвид Росситер сидел в кресле, освещенный неяркой настольной лампой. Панорама городских огней создавала впечатление, что мы парим в воздухе.

– Что-то забыл?.. – начал Росситер и тут заметил меня.

– Налейте-ка нам выпить, Дэвид. Есть разговор.

– Что все это значит?

– Наливайте, – с нажимом произнес я и повторил: – Есть разговор.

Росситер мельком взглянул на Керника, оценил его состояние и сказал:

– Похоже на то.

Он подошел к бару и налил три бокала чего-то крепкого.

Потом, желая показать, что полностью контролирует ситуацию, уверенным шагом направился к нам, протянул бокалы мне и Кернику. Уселся в кресло, под лампу. Свет падал ему на лицо, делал его зрительным центром полутемной комнаты.

– Садитесь, – с заученной невозмутимостью предложил Росситер.

– Тебя это тоже касается. – Я подтолкнул Керника в спину.

Он сел спиной ко мне, лицом к боссу. Росситер окинул приятеля внимательным взглядом и посмотрел на меня:

– Вы совсем рассудок потеряли?

Я кивнул.

– Зато нашел кое-какую информацию о вашей дочери.

– Слишком поздно, – бросил он ледяным тоном, стараясь не выказать своего интереса. – Что ж, выкладывайте.

Керник кашлянул, желая хотя бы отчасти вернуть себе утраченные позиции.

– Уэйтс утверждает, что это дело рук Карвера. Якобы есть доказательства.

Росситер мельком взглянул на меня:

– Правда?

– Нет.

Керник обернулся ко мне:

– Ты же говорил…

– Я помню, – сказал я, не сводя глаз с Росситера. – А теперь говорю нечто другое.

Росситер смотрел на меня. Самолюбие его было задето, губы невольно сложились в циничную улыбку. Не в силах перебороть себя, он презрительно хмыкнул.

– Ты понял, Алан? – обратился он к Кернику. – Нам намекают, что во всем виноват отец. Так, Уэйтс?

– Как скажете, мистер Росситер.

– Я скажу тебе две вещи, Эйдан. А поскольку у тебя в одно ухо влетает, а из другого тут же вылетает, на этот раз сделай над собой усилие. Во-первых, я не имею никакого отношения к смерти моей дочери. Во-вторых, послушай моего совета.

Я молчал.

– Убирайся с глаз долой. Из этой комнаты. Из этого дома. – Он постепенно повышал голос, уже не скрывая злости. – Из этого города. Катись из страны и не вздумай возвращаться. С тобой покончено.

– Ничего подобного, – сказал я.

– Кем ты себя возомнил? Избиваешь людей, врываешься в мой дом. Обвиняешь меня… Ты обвиняешь меня в том, что я причинил вред собственной дочери?! – Он встал. – Вон отсюда! Сейчас же. Повторять не буду.

– Здесь нет камер, мистер Росситер. Давайте обойдемся без драмы.

– Уверяю тебя…

– Сядьте, выслушайте меня, а потом разойдемся восвояси. Если хотите решать вопрос силой, пожалуйста, мне плевать, выйдет отсюда кто-нибудь вообще или нет.

Он посмотрел на меня так, будто впервые видит. Задумчиво насупился, подошел к бару и плеснул в свой бокал коньяка. Того самого, который подарила Сара Джейн. Росситер отсалютовал мне бокалом и снова сел в кресло.

– После того как Изабель сбежала из дому, вы целый месяц не заявляли в полицию. Почему?

– Ты вряд ли поймешь.

– Попробуйте объяснить.

– Как я уже упоминал, это очень щекотливая ситуация. Моя жена тяжело больна. Психически неуравновешенна. Мы не сразу заметили, что Изабель пропала.

– Ваша жена выглядит вполне здоровой.

– Когда вы ее…

– На похоронах Изабель. Из вас двоих только один производил впечатление психически неуравновешенного человека.

– И что с того?

– Керник, – сказал я в спину детектива. – Тебе по долгу службы положено обеспечивать безопасность босса. И, соответственно, его семьи. А ты за месяц ничего не заметил?

– Тебе же сказали, что Алекса поздно спохватилась.

– И это никак не связано с Сарой Джейн?

Лицо Росситера окаменело. Он украдкой взглянул на Керника, будто пытался телепатически внушить ему, какой версии придерживаться. После нескольких секунд молчания они заговорили разом.

– Это не…

– Вряд ли…

– Давайте по порядку. Начнем с той ночи, когда мы встретились в первый раз…

Керник размял шею и расправил плечи.

– Когда я подобрал тебя на улице, мертвецки пьяного?

– В машине пахло ванилью. Каким-то дорогим парфюмом. Вряд ли твоим или твоей напарницы.

Он ничего не сказал.

– Позже я встретил хозяйку этих духов. Только не сразу сообразил, что это она. Любовница Зейна Карвера. – Я посмотрел на Росситера. – Я и не предполагал, что между вами может быть какая-то связь.

– Духи, – сказал Росситер. – Не смешите меня.

– При встрече вы пожали мне руку. Ладонь у вас была теплая, а обручальное кольцо – холодное. Потому что вы его недавно надели.

– Я не желаю выслушивать ваши домыслы.

– Нет уж, выслушайте.

Он неохотно умолк.

– В первый раз я пришел в Фэйрвью, выполняя ваши указания, – продолжил я. – Однако вы связались со мной по неофициальным каналам, чтобы не оставлять следов. Интересно почему?

Росситер не шелохнулся.

– В Фэйрвью меня сфотографировали в якобы компрометирующей ситуации.

Он по-прежнему сидел неподвижно.

– Знаете, я ведь думал, что вас беспокоит судьба дочери…

– На что вы намекаете?

– На самом деле вас беспокоила только ваша репутация. Вы понимали, что дальше тянуть нельзя. Надо срочно было заявить в полицию об исчезновении Изабель. Вы знали, что пресса поднимет шум. В ходе полицейского расследования наверняка разразился бы скандал. Поэтому вы отправили в Фэйрвью меня. А фотографии давали возможность надавить на меня, если бы мы с Изабель чересчур сблизились. Если бы она сболтнула лишнего. Перед моей встречей с Паррсом ты, Керник, заявил: «Ему не обязательно об этом знать». Любопытная фраза. Я тогда объяснил ее вполне оправданным беспокойством о законности моих действий. Потому что расследование было несанкционированным. А ты просто не знал, что именно мне известно. Что именно я сообщу Паррсу.