Ждала кого-то.

Немного погодя послышался какой-то звук. Изабель вздрогнула. Дверь распахнулась. Захлопнулась. Изабель отвела глаза, уставилась на стену. Раздались шаги. В кадре появился мужчина. Подошел к ней. Коснулся волос. Изабель напряглась всем телом. Он начал ее целовать. Покрыл поцелуями шею, потом лицо. Целовал ее сжатые губы, пока она не ответила на поцелуй. Я стоял рядом с Росситером, но дальше смотреть не стал. Затем отвернулся и он.

– Промотайте до тринадцатой минуты.

Росситер ошеломленно промотал запись. Изабель подошла к столу. Отнесла телефон в ванную. Направила на зеркало. На надпись, выведенную губной помадой.

Картинка расплылась. Телефон упал. Изабель на что-то наткнулась. Послышался звук разбитого стекла, потом ее дрожащий голос:

– Мне было пятнадцать, когда это случилось в первый раз…

Росситер опустил телефон.

Уставился на Керника.

Тот застыл на месте.

– Ты.

Керник не шевелился.

Росситер рванулся к нему. Керник среагировал мгновенно и одним ударом отбросил Росситера к стене. Пошатываясь, министр поднялся.

– Не надо, – сказал Керник.

Росситер с размаху влепил ему пощечину. Керник не шелохнулся.

– Прекратите, – сказал я.

Они стояли, обливаясь потом и дрожа от ярости. Не смели взглянуть друг другу в глаза. Телефон лежал на полу между ними. Керник утер глаза и отшвырнул Росситера к стене. Ловким движением схватил телефон, перешагнул через босса и метнулся к двери. Росситер сидел на полу, тяжело дыша. Керник распахнул дверь и оглянулся. Вид у него был жалкий.

Росситер закрыл лицо руками и зарыдал.

– Куда собрался? – сказал я Кернику.

Он посмотрел на меня, будто впервые увидел.

– Все было не так.

– Она ясно выразилась на видео, Алан. Куда ты собрался?

Он тяжело дышал, вертел в руках телефон.

– Домой.

– Боюсь, что…

– Что? – Он торжествующе помахал телефоном. – У тебя ничего нет.

– У тебя тоже.

Он недоуменно склонил голову набок.

– Три часа назад я показал это видео твоей жене и дочери.

Ноги у него подкосились, он едва не упал.

– Они не хотят тебя больше видеть.

– Ты… – Он усмехнулся, покачал головой, потом захохотал. – Херня все это! Выдумки.

– Ты не догадываешься, как я оказался в твоей машине? Крис дала мне запасной ключ.

Он зажмурился.

Я запустил руку в карман.

– Она попросила передать тебе вот это.

Он взглянул на меня:

– Что?

– Вот это. – Я протянул к нему руку.

– Нет уж. – Он помотал головой.

– Не бойся, посмотри.

В нем уже чувствовался внутренний надлом. Напряжение спадало.

– Чтоб уж наверняка.

Он шагнул через порог в гостиную. Не спускал с меня глаз. Черных, блестящих.

Я разжал ладонь. Показал ему обручальное кольцо его жены.

– Ей не терпелось от него избавиться.

Он взял кольцо, осмотрел его и весь обмяк.

– Скорее всего, ты их больше не увидишь.

– Это еще почему?

– Сдохнешь в тюрьме, Алан. Сам понимаешь. Полиция перекрыла все выходы. Захочешь сбежать – сдохнешь раньше.

Он стоял, низко опустив голову. Я отобрал у него телефон и подошел к Росситеру. Помог ему подняться. Он посмотрел на Керника, потом на меня.

– А зачем ты так с его семьей? – спросил он.

– Ну, как вам сказать… просто иногда люди воображают себе всякое. А как придешь к ним домой, все и прояснится.

Росситер ошеломленно отшатнулся.

– Так что, Дэвид, вашего домашнего адреса я никогда не забуду.

Я подтолкнул Керника к дверям. Мы с ним вышли из пентхауса. Оглядываться было незачем. Я взял его за локоть и повел по коридору к лифту. Двери лифта открылись, Керник покорно вошел в кабину. Я нажал кнопку первого этажа. Двери закрылись. Правая рука Керника была сжата в кулак. Наконец он раскрыл ладонь, уставился на обручальное кольцо жены. Обо мне он вспомнил, когда лифт спустился до середины высотки. Керник сообразил, что его ждет, и вздрогнул. Вытер лицо рукавом, попытался улыбнуться.

– Слушай… у меня есть деньги…

Я смотрел на него, до боли сжимая поручень. Керник отвернулся к стене. В полированной стали виднелось его отражение. Он зажмурился. На первом этаже он выпрямился, расправил плечи. Встал перед дверью. Приготовился бежать. Я не сводил с него взгляда. Молчал. Сжимал поручень. У лифта нас уже ждали с десяток полицейских. Керник отступил от двери.

Я снова взял его за локоть, подвел к полицейскому.

Тот шагнул вперед.

– Детектив Алан Керник, вы арестованы за изнасилование Изабель Росситер. Вы можете ничего не говорить. Однако же, если на допросе вы не скажете того, что впоследствии будет использовано вами в качестве аргумента на суде, это может повлиять на ход вашей защиты. Все сказанное вами может быть представлено в качестве свидетельства.

Керник рассеянно кивнул.

– Уведите его, – сказал я.

Полицейский вывел Керника из вестибюля. Ухоженные, элегантные люди у гостиничной стойки замерли и проводили его взглядами. Как только последний полицейский покинул вестибюль, все вернулись к своим занятиям и тут же забыли об увиденном. Суперинтендант Паррс неторопливо пересек вестибюль и скользнул ко мне, будто облако дыма.

Я отдал ему телефон Изабель:

– Все здесь.

Паррс окинул меня внимательным взглядом, потом посмотрел на телефон.

– Хорошо сработано с Лэски. В итоге.

Он наградил меня акульей улыбкой, кивнул и зашагал к выходу.

Спустя несколько недель я снова увидел ту девушку. Это было около полудня, в будний день. Не помню, когда именно. Я бродил по улицам. Пытался избавиться от мыслей. После визита в Битхэм-Тауэр я плохо спал. Мне снились одни и те же тягостные, мучительные сны.

Я обитал в них один. С теми, кто умер. Потом приспособился засыпать со включенным радио, под какую-нибудь монотонную, но крайне познавательную и серьезную передачу. Постепенно я научился видеть сны о новостях.

О войне. О голоде. О политике.

О чем угодно, только не о девушках.

Дни были особым испытанием. Сначала я просто уезжал подальше за город и возвращался в час пик. Сидел в пробках, смотрел по сторонам. Но это больше не приносило успокоения. Потом я снова стал бродить по улицам. В тот день я по рассеянности раз десять свернул не там, где надо, и пришел на Маркет-стрит, куда лучше не соваться в конце декабря.