– И ассигнации были военного выпуска?

– Нет, это были бумаги примерно двадцатилетней давности. Но для нас это никакого значения не имеет, мы принимаем любые непогашенные обязательства королевского казначейства.

– Вы понимаете, что это может означать?

Глон облизнул внезапно пересохшие губы и потянулся к вину. Арвел понимал, насколько ему сейчас тяжело. Полновластный хозяин старого торгового дома, он целиком и полностью зависел от своей репутации, от сотен тайн и секретов, навсегда оседавших в шкафах его конторы. Стоит ему сболтнуть лишнего – и все пойдет прахом, ибо кто захочет иметь дело с человеком, неспособным хранить секреты делового доверителя?

– Южная Звезда не располагает королевскими бумагами современного выпуска, – почти шепотом произнес господин Глон. – Это известно всем, вплоть до портовых мальчишек. Но видите ли, в чем дело, – негоциант допил свое вино, тут же налил себе снова, будто бы позабыв о гостях – впрочем, сейчас это было простительно, более того, Трир сам потянулся к кувшину, чтобы налить ему, но Глон опередил его, – семейство это не может похвастать ничем, кроме древности фамилии. Ни родовитости, ни деяний предков, ни даже амбиций, что удивительно в нашем краю. Совершенно серые люди: клочок земли, два десятка арендаторов, полуразваленная башня… нищета в кружевах, не более того. Их круг общения – пара жрецов и дальняя родня, живущая где-то к востоку. И никого больше.

– А сыновья? – спросил Хадден.

– А сыновей у них нет, – приподнял плечо Глон. – Три дочери, другого боги не послали. Старшая вроде бы на выданье, пытались ее хоть куда-нибудь пристроить, да не берут. Считают истеричкой: увлекается мечом, с утра и до ночи в седле, на женихов сверху вниз смотрит. Таких тут не берут, не те края.

– Три, значит, дочки, – повторил Хадден. – И сыновей нет. Вот дела, правда, Трир?

Комендант встретил Арвела на пороге своего кабинета.

– Я, в сущности, готов, – сказал он. – Но если вы хотите перекусить…

– Нет, – мотнул головой Хадден. – Едем.

Он уже переоделся в обычную одежду, в которой чувствовал себя куда спокойнее, чем в бархате и в перьях, и готов был спокойно проехаться по городу. Саллен понимающе кивнул, достал из шкафа поношенный армейский плащ, застегнул цепочку под горлом, сунул за пояс пару пистолетов:

– Поедем без сопровождающих. Так будет лучше. Я собираюсь привезти вас в такое место, где лучше не привлекать лишнего внимания.

Хадден согласно кивнул. Они спустились вниз, подождали, пока вестовой подведет полковнику лошадь, и неторопливо двинулись куда-то в сторону моря.

– Я вижу, вы то ли дурно пообедали, то ли чем-то озабочены, – с улыбкой заметил Саллен. – Вас измучил визит в торговый дом? Понимаю, эти люди часто бывают совершенно несносны!

– Этим меня не испугать, – криво усмехнулся Хадден. – Видал я виды, господин мой комендант!.. Нет, дело тут в другом. Здесь, видите ли, резко разбогатело одно благородное семейство, лет так уже сто не имевшее ничего, кроме неподъемного долга. Так вот долг этот они заплатили, причем, что интересно, королевскими бумагами довоенного выпуска…

Саллен слушал Арвела с насупленными бровями. На скулах его то и дело начинали играть желваки, но все же он не перебил ни разу.

– Знаете, – проговорил комендант, когда Арвел наконец закончил, – да-да, нам тут налево… Так вот: имени, Глон, конечно, не назвал?..

– Да о чем вы? Такой человек? Он и так сказал куда больше, чем мог…

– Понимаю. Н-ну вот: я вам тоже не скажу, о ком идет речь. Я тут, конечно, знаю далеко не всех, но, судя по всему, речь идет о какой-то совсем захудалой фамилии. Впрочем, за пару дней я это выясню. Но что дальше? Время у нас военное, и я, казалось бы, могу подвесить и вспороть брюхо кому угодно. А потом? Но даже так: допустим, я получу полное признание. Что дальше?

– Вот именно, – буркнул Арвел. – Нам следует ждать удара в спину, однако, пока мы не сможем накрыть всех и сразу, не стоит совершать лишние движения. Пусть Гро и ваш сыскарь найдут монахов… да, на это может уйти много времени, не важно. Пусть ваши ребята установят, кто это у нас так резко разбогател – глядишь, узнаем, что да как. Владетельные семьи умеют хранить свои тайны, но все же – часто арендаторы, и всякие там поверенные знают куда больше, чем можно вообразить, глядя на дело со стороны.

Саллен молча кивнул в знак согласия. Они выехали на небольшую храмовую площадь, за которой темнел густой сад, а дальше местность начала понижаться. Арвел ощутил тошнотворную вонь рыбных складов. Сейчас он пожалел, что не захватил с собой большой платок – наверное, в платке он выглядел бы смешно, но лучше уж так, чем мучиться от рези в носу.

За оградой храмового сада Саллен повернул направо. По левую руку потянулись темные стены какой-то мастерской, и впереди, по мере того как скользкая мощеная улочка уходила все ниже, Арвел разглядел какую-то террасу, сложенную из заросшего сине-зеленым мхом камня. По краям ее росли кусты, а дальше виднелись серые колонны и плоская крыша большого здания.

– Городская резиденция князей Тарниц, – загадочно усмехнулся комендант, проследив за взглядом Хаддена. – Бывшая резиденция бывших князей.

– Бывших?

– Род вымер лет двадцать назад. Наследники оказались на Юге, так что теперь там прибежище всяких темных личностей. Говорят, здесь каждую неделю кого-то режут, но я в это не очень верю – город в целом тихий, разве что портовые драки в обычае, а резня им не по вкусу. Хотя, может, и правда.

Через три сотни локтей Саллен остановился возле заржавелых и приоткрытых ворот.

– Дальше мы пойдем пешком. О лошадях не волнуйтесь, их вряд ли кто возьмет.

– Моего Кила – возьмут? – рассмеялся Арвел. – Я хотел бы посмотреть на такого храбреца!

Он набросил повод на темный от времени бронзовый столбик, ласково похлопал огромного конягу по шее и указал пальцем на лошадь коменданта:

– Смотри, чтоб все было нормально… мы скоро вернемся.

Саллен мягко рассмеялся.

– Идемте, скоро уже начнет темнеть, а тут и так – княжеский парк превратился в дикий лес.

Комендант уверенно прошел меж створок ворот – когда-то красивых, с коваными завитушками – и двинулся по едва заметной тропе, уводящей в сторону от выложенной камнем дороги к парадному подъезду. Арвел пошел за ним, уже догадываясь, что Саллен ведет его к западной границе участка, к той самой террасе, высоко поднятой над склоном холма. Там, внизу, темнели крыши многочисленных складов и амбаров, а дальше начинался пологий берег океана, усеянный поднятыми на столбах домиками рыбаков.

Когда-то, при жизни семьи Тарниц, парк был роскошен, здесь росли редкие породы деревьев, вроде ароматного фицциса и вечнозеленых свечек пирамидального узколиста. Но – то было давно, а сейчас все кругом заросло вездесущим кустарником, уже знакомым Арвелу по торфяникам, да жесткой травой, способной изранить босую ногу. Шагов через пятьдесят Арвел увидел впереди низкую, едва ему по пояс, ограду, сложенную из того же грубого камня, что и основание террасы, а перед ней – относительно свободную площадку. Саллен остановился.