– Здесь было поле для игры в железный мяч, – сообщил полковник.

Хадден уже понял, куда он его привел. Вдоль ограды рос одичалый виноград, а чуть глубже в парк на тщательно выровненном участке в пять сотен локтей длиной, среди травы виднелся сложный лабиринт неглубоких каналов, обмазанных белой глиной. Там и сям среди них попадались крохотные бронзовые воротца. Игра в железный мяч, давняя забава аристократии, требовала серьезных тренировок на глазомер и развитого пространственного мышления. Небольшим железным шаром нужно было выбивать упругие мячики, которые катились по завиткам желобов, попадая в те или иные ворота. Играли долго, порой по шесть-семь часов, а на ставки не скупились.

– И вы предлагаете поставить здесь пушки, – пробормотал Арвел.

– Именно так. Если я хоть что-то понимаю в артиллерии, мы получим возможность обстреливать буквально всю нашу бухту. Идите сюда!

Лавируя между игровых ворот, зацепиться за которые было проще простого, комендант подвел Арвела к самой ограде и раздвинул руками виноградные плети. Хадден хмыкнул. Да, князья Тарниц знали, где строить городской дворец. Отсюда, с террасы на холме, открывался отличный вид на залив. Летними вечерами, надо думать, картина выходила просто прелестной – закатная медь на волне, крики птиц, далекие паруса… Хадден покачал головой, мысленно восхищаясь художественным чувством того, кто построил усадьбу.

Он повернул голову налево и разглядел в предвечерней дымке очертания скалы Южного Рога. Пушки Альтрена неспособны дать более одного выстрела в минуту, но зато бьют они далеко, а попадание двух-трех зажигательных гарантирует кораблю лютое пламя.

– Позиция, считай, готова, – произнес Арвел, все еще любуясь морем. – Остается только вырыть зарядные ямы, обложить их камнем, да и все. Ограда частично скроет пушки, так что с моря их не сразу заметишь, а вот стрелять она, наоборот, не помешает. Будем считать, что одну батарею мы уже разместили. Но у нас есть еще две. Плюс те самые картечницы, смотреть которые я поеду завтра утром.

– Две другие батареи можно поставить внизу, среди «мокрых цехов», – отозвался комендант. – Там, конечно, здорово воняет, но зато вряд ли что-то загорится.

– Каких цехов? – не сразу понял Хадден.

– Среди цехов, где вымачивают рыбу в рассоле с травами. Потом ее закупоривают в бочках, и в таком виде она уже идет в порт, на погрузку. Ходовой товар, почтенное дело – а стены цехов всегда влажноваты, так что их хоть зажигай, хоть и не пробуй…

– Мне даже здесь попахивает, – признался Арвел.

– Ну, князьям Тарниц не воняло, они были люди привыкшие. Да и вас через неделю отпустит. Вы не хотите глянуть на дворец? До темноты осталось недолго…

– Только разве что со стороны, – пожал плечами Арвел. – Я уже насмотрелся на здешние заброшки и особой романтики в них не нашел.

Саллен понимающе кашлянул и двинулся в обратный путь. Не доходя немного до ворот, он свернул налево, к начинающей уже темнеть громаде дворца с колоннами. Вездесущий кустарник, в неутомимой жажде жизни, пророс даже сквозь стыки каменной плитки, что покрывала парадный подъезд дворца. Высокие двери застыли, просев на ржавых петлях в распахнутом состоянии, а за ними стояла серая полутьма, соваться в которую у Арвела не было ни малейшего желания. Солдаты приведут здесь все в порядок – скорее всего, в этом самом дворце расчетам придется ночевать, не ставить же палатки в парке. Хадден провел рукой по гладкому белому камню колонны и подумал о роскошных балах и обедах, которые еще не так давно проходили в этой старой городской усадьбе. О слугах, принимающих лошадей, на которых приехали гости, о постукивании каретных колес, о ярком вечернем свете множества ламп, вставленных в витые бронзовые кольца на стене. Южные наследники, даже если останутся живы, не скоро еще доберутся до этого дома – да и что им, собственно, останется, кроме заросших стен?

За кустом в левом крыле парадной лестницы раздалось какое-то шуршание, и Арвел положил руку на рукоять меча. Комендант, тревожно хмурясь, сделал знак молчать и широко шагнул на шум.

– Кто здесь? – гаркнул он непривычно резким голосом. – Вылезай!

В его руке появился пистолет, щелкнул замок.

– Выходи оттуда! – повторил Саллен.

– Да помилуют вас луны, благородные господа, – услышал Арвел скрипучий голос, – бедная старая женщина всего лишь искала себе пристанище на эту холодную ночь.

Комендант опустил пистолет, но спускать собачку пока и не думал. Из кустов тем временем появилась темная сгорбленная фигура, в которой Арвел скоро разглядел старуху в длинном линялом плаще с капюшоном. На ногах у нее были прочные коричневые башмаки, мало изношенные и не самые дешевые на вид, да и в целом на нищенку странная гостья усадьбы не походила. Видимо, Саллен и сам понял это.

– Кто ты такая? – спросил он своим обычным мягким тоном. – Тебя что, выгнали из дому?

– О, мои господа – люди проницательные, – женщина подошла поближе, и Хадден увидел, что она совсем не так уж стара, а в недавние еще годы, пожалуй, могла бы сойти за красотку.

– Кажется, я догадываюсь, – медленно произнес инженер. – Ну-ка покажи мне свои руки? А, точно. Сегодня ночь двух лун, и ты собираешь травы для зелий, чтобы дурить мозги всяким суеверным идиоткам. Хотя, возможно, хорошее успокаивающее ты вполне составишь, много ума тут не надо. Равно как пару возбуждающих смесей, а?

– Мой господин человек ученый, – травница немного хохотнула, не зная, чего ей ждать от неожиданной встречи, – ему известна сила трав. Но известно ли ему, что травы живут в содружестве с лунами и звездами?

– Это известно каждому аптекарю, – буркнул Арвел.

– Не-ет, – быстро перебила его женщина, – наука лун доступна далеко не каждому! Даже не десятому, не сотому, господин мой! В вашем университете об этом не говорили, верно?

– Спрячьте оружие, дружище, – повернулся Хадден к коменданту, – у нее нет с собой ничего, кроме маленького серпа для сбора растений.

Он пошарил рукой у себя на поясе и достал небольшую серебряную монету.

– Пусть луны благоволят твоим травам, – сказал он, протягивая монету женщине, но та, вместо того чтобы взять ее, подняла на него задумчивые серые глаза:

– Я не привыкла брать деньги просто так, господин мой. Каждый зарабатывает в меру своего разумения и по воле богов – пустые деньги несут грех.

– Тогда помоги кому-нибудь без платы, запиши на мой счет.

Травница немного поколебалась, но все же взяла монету, сунула ее в карман плаща и изобразила нечто вроде поклона. Арвел махнул на прощанье рукой и повернулся в сторону ворот, но не успел сделать и двух шагов:

– И все же обождите, господа!

– Что еще?

На лице женщины появилась немного смущенная улыбка, заставившая Хаддена остановиться. Он видел, что ей неловко – что ж, знахарка тоже имеет право на честность…