Сталин с трудно скрываемым презрением относился к окружающим. Сотрудников своих ценил невысоко. Считал, что незаменимых людей нет.

— В чем сила армии? — говорил Сталин в январе 1938 года, обращаясь к военным. — Иные думают, что сила армии в хорошем оснащении техникой, техника-де решает все. Вторые думают, что армия крепка и вся сила ее в командном составе. Это также неправильно. Главная сила армии заключается в том, правильна или неправильна политика правительства в стране... При правильной политике даже средние командиры могут сделать гораздо больше, чем самые способные командиры буржуазных государств...

Репрессии губительно сказались и на военной промышленности. В 1937 году, по данным историков, были арестованы: 272 тысячи рабочих, 289 тысяч служащих и 306 тысяч колхозников. За решетку отправляли опытных рабочих с военных заводов. На Урале, где концентрировалась военная промышленность, треть расстрелянных в годы большого террора были рабочими тяжелой промышленности.

Сверхурочный труд оставшихся на свободе привел к резкому росту травматизма и брака. На некоторых военных заводах две трети продукции оказывались бракованными...

Теперь некоторые историки говорят так: правильно, что до войны расстреляли высший командный состав армии, пришли новые, молодые командиры, которые и смогли победить врага.

Прежде всего вызывает омерзение моральный аспект этого утверждения — уверенность в том, что убийство невинных людей вообще может быть полезным.

Говорят: репрессированные командиры были глубоко отсталыми в военном отношении людьми, проку от них в сорок первом было бы немного. Конечно, пострадали разные люди. Но наиболее отсталая часть генералитета как раз благополучно пережила эпоху массового террора. Ворошилов, Буденный, Тимошенко, Кулик, Щаденко остались на своих постах или даже получили повышение. Но дело еще и в том, что массовое уничтожение командного состава подорвало обороноспособность армии, разрушило сами основы существования вооруженных сил.

Маршал Александр Михайлович Василевский, который во время Великой Отечественной возглавил Генеральный штаб, говорил так:

— Без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну, большую роль сыграл разгром военных кадров, который у нас произошел. Да что говорить, когда в тридцать девятом году мне пришлось быть в комиссии во время передачи Ленинградского военного округа от Хозина Мерецкову, был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы...

В мире сложилось дурное впечатление о боеспособности Красной армии. Командование вермахта пришло к выводу, что советские вооруженные силы более не представляют опасности.

6 мая 1941 года Рихард Зорге сообщал из Токио в Центр:

«Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР. Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы...

Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной армии настолько низко, что они полагают, что Красная армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба...»

Последний абзац начальник разведывательного управления Генштаба генерал-лейтенант Голиков вычеркнул своей рукой, оставил резолюцию: «Дать в пять адресов (без вычеркнутого)». Начальник военной разведки знал, что нельзя раздражать Сталина, уверенного в превосходстве Красной армии.

Массовые расстрелы офицеров Красной армии в предвоенные годы, по существу, привели к катастрофе лета 1941 года. Высшие командиры были уничтожены почти все, командиры среднего звена наполовину.

Например, в Белорусском военном округе арестовали всех командиров корпусов.

«Тяжелая обстановка, создавшаяся в армии и в стране в связи с массовыми арестами, продолжала действовать угнетающе, — вспоминал маршал Жуков. — Арестам подвергались уже не только крупнейшие государственные и виднейшие военные работники, но дело дошло и до командиров и политических работников частей.

После ареста командующих войсками округа И.П. Уборевича и И.П. Белова учебная подготовка высшего командного состава в округе резко снизилась, и мы почти не вызывались в округ на какие-либо учебные мероприятия».

В 1937—1938 годах сменили всех командующих округами, девяносто процентов их заместителей, восемьдесят процентов командующих корпусами и дивизиями, девяносто процентов командиров полков и их заместителей (Военно-исторический архив. 2001. № 17). К началу войны половина командиров дивизий находились на своих постах меньше полугода.

Уровень боевой подготовки в 1939 году по сравнению с 1936 годом резко упал. Упала дисциплина, командиры были растерянны, не могли навести порядок. Самым слабым местом оказалось моральное состояние армии. Репрессии и раскулачивание (а красноармейцы были в основном крестьянскими детьми) подорвали моральный дух Рабоче-Крестьянской Красной армии. Увеличилось число самоубийств, катастроф и аварий.

Политическое руководство во главе со Сталиным, уничтожая офицерский корпус, безумно его боялось. В 1937 году командиров лишили личного оружия. Впервые об этом заговорили в апреле 1940 года, когда на совещании в ЦК обсуждали плачевные итоги финской войны.

Командарм 2-го ранга Владимир Николаевич Курдюмов, начальник Управления боевой подготовки Красной армии, заявил:

— Я считаю необходимым вооружить наш командный и начальствующий состав пистолетами-автоматами.

Сталин возразил:

— У командного состава в городах не может быть, а на вооружении вообще они должны быть.

Курдюмов поправился:

— Это для войны.

Сталин объяснил свою позицию:

— Должно быть и то и другое, но в городах с этой махиной ходить нехорошо.

И в этот момент кто-то в зале сказал:

— Был приказ наркома с 1937 года снять пистолеты-автоматы с вооружения, и они лежат в каптерках, а командиры ходят без револьверов.

— Никакого оружия? — удивился Сталин, как будто не по его приказу офицеров лишили оружия.

— Никакого оружия, — подтвердил Курдюмов.

— По приказу наркома обороны и наркома внутренних дел в 1937 году они были изъяты и находятся на складах, — дал справку заместитель наркома обороны командарм 1-го ранга Григорий Иванович Кулик.

— Разве это правильно? — задал вопрос Сталин, мастерски переложив ответственность на наркома Ворошилова...

Видя, как власть относится к офицерам, и рядовые красноармейцы переставали подчиняться своим командирам: кто нами командует? А вдруг они тоже враги народа?

В «Дисциплинарный устав Красной армии» внесли новые положения:

«В случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения оружия. Командир не несет ответственности за последствия, если он для принуждения не повинующихся приказу и восстановления дисциплины и порядка будет вынужден применять силу или оружие».

Командиры приучились бить подчиненных, и рукоприкладство перестало быть чем-то из ряда вон выходящим.

Военные потеряли уверенность в себе. Никто не был