— А звезды, звезды это…

— Это не только пути, но и отблески душ, прошедших через меня в посмертие и получивших мое благословения. Я сделал так, чтобы тебе было привычней, истинную картину этого места ты постигнешь в свое время.

— Благодарю за…

— Не стоит благодарности, ты вызвался стать тем, кто, возможно, сумеет вернуть к свету и зародить разум в одном из моих падших собратьев. Тебе не победить его в бою, но ты можешь сделать так, чтобы боя не случилось. Если справишься, сохранишь и себя, и его. Получишь верного друга и спутника до конца дней своих.

— Я готов, мой бог, — без капли сомнения произнес Огун.

— Вижу, что готов, — кивнул Александр, смотря не только в фанатично блестящие глаза человека, но и прекрасно читая его мысли с эмоциями. — Скоро ты окажешься в похожем месте, но оно будет состоять из тьмы. Тебе предстоит войти в созданное моим неразумным собратом пространство. Он поражен проклятием унасов. Я постараюсь помочь, но в моих силах будет лишь убить его и тебя, спасая хотя бы ваш дух. Ты когда-нибудь рассказывал сказки?

— А… Ну… Только байки травил, — растерянно пробормотал Огун.

— Надеюсь, хорошо получалось, — улыбнулся Александр.

— Да вроде слушали, даже смеялись, — сказал Огун.

— Чтобы мой собрат не напал на тебя в своем мире тьмы, ты должен будешь отвлечь его байками. Но надо не сочинять их, надо вспоминать собственную жизнь, как бы рассказывать о ней и прокручивать в голове эпизоды. Понимаешь?

— Да, — кивнул Огун.

— Хорошо, — прикрыл глаза Александр. — Возможно, тебе поможет келнорим, — сказал он и разорвал контакт с разумом джафа.

«Блин, тяжело что-то, мало в его крови наквадаха, молодой еще совсем», — подумал Александр, потирая переносицу. «Ладно, не будем терять время», — сказал он самому себе, благо каноп уже стоял на столике рядом. «Надо издать указ, чтобы имена симбионтов и людей отличались, а то неудобно получается», — проворчал он, изымая из тела Огуна собрата. «Ты мне еще пошипи», — тряхнул он прихваченного за горло наглеца. Тот быстро смекнул, что к чему и прикинулся шлангом. «То-то же», — хмыкнул Александр, и вытащил из канопа Огуна. «Вот и чего я с тобой вожусь?» — спросил он у него. Ответа не последовало. Убрав на освободившееся место вытащенного из живота джафа гоаулда, Александр встряхнул Огуна: «Хватит дрыхнуть». Красноватые глазки Огуна, из тусклых, почти угасших угольков, стали походить на пышущие жаром багровые рубины. «То-то же», — кивнул Александр, и приложил собрата к затылку джафа. Тот не дернулся. Последовав совету Велеса, он находился в глубоком келнориме.

Огун быстро и аккуратно внедрился в тело человека. Александр опустил ладонь с каракешем на затылок и прикрыл глаза. Рисковать он не собирался, но и понаблюдать за процессом требовалось. «Нет, приказ не то, лучше, если получится, традицию создам. Неразумный гоаулд будет брать имя носителя наоборот. А что, удобно. Огун и Нуго», — оценив идею, Александр счел ее довольно неплохой, хоть и требующий доработки.

Огун почувствовал, как привычный келнорим сменился тьмой. Отдаленно похожей на ту, которую показал ему Велес. «Значит уже», — понял он, и заговорил: «Текматей, собрат бога моего, я пришел с миром…» По субъективным ощущениям Огуна прошло несколько часов непрерывной болтовни, прежде чем тьма изменилась. Нет, внешне все оставалось по-прежнему, но в ней появилось любопытство. Огуну вспомнился щенок, подаренный отцом на пятую весну. «Не совсем то, но все же похоже», — улыбнулся Огун, и начал рассказывать о том, как растил и учил Рекса.

— Да уж, ну кто бы мог подумать, — усмехнулся Александр. Убрав ладонь с головы человека, он шаркающей походкой добрался до ближайшего диванчика и растянулся на нем. — Нет, логично, конечно, но все равно неожиданно, — пробормотал он.

Гоаулды редко интересовались делами самосознания носителя, но иногда все же заглядывали в нечто вроде чулана, где запирали разум прежнего хозяина тела. Благодаря памяти предков, Александр знал — при таком подходе личность тела зацикливается на проживании воспоминаний. Обычно — наиболее ярких и позитивных эпизодах из прошлой жизни. Если кто-то из разумных гоаулдов и заглядывал в «чулан», так зачастую для того, чтобы обеспечить разуму тела порцию мучений. Подставить вместо положительных моментов негативные. Тут даже не только и не сколько злая натура сказывалась, сколько необходимость баланса. Как сознание носителя не задвигай, как не изолируй, но оно все равно влияет на работу мозга. В принципе, это что-то вроде малозначительного треска помех или белого шума, но иногда, обычно на пике собственных эмоций гоаулда, этот фон становится пресловутой соломинкой, ломающей хребет верблюду. Впрочем, все это меркло перед главным — неразумный гоаулд реагирует на этот источник сигналов и, буквально инстинктивно, тянется к нему и пропускает через себя.

— Это ведь и с унасами так же вышло, только не столь целенаправленно, — потер виски Александр и посмотрел на неподвижную фигуру Огуна. — Не вовремя это все, ой как не вовремя, но хоть не на детях экспериментирую. Доброволец нашелся, — хмыкнул он, и вызвал Милобуда.

— Повелитель? — удивился тот бледному виду Александра. Доспехи позволяли проецировать голограмму или плоское изображение, у самого же Александра не было сил на мыслесвязь, вот и использовал каракеш в качестве видеофона, не додумавшись отключить трансляцию изображения.

— Пришли мне двух, нет, лучше четырех рыцарей, будут помогать одному молодому джафа воспитывать Нуго.

— Кого?

— Собрата моего, потом расскажу, задача твоим архаровцам — внимательно приглядывать, чтобы не учудил чего, и на вопросы отвечать, когда Огун выдохнется.

— Ничего не понял, но сделаю, — кивнул Милобуд.

— Угу, — буркнул Александр и отключил связь. — Нет, сегодня точно отъедаться и отсыпаться буду, — решил он.

Вскоре к нему чуть ли не ворвался Борислав, следом за которым топали Данак, Патапий и Родион, являющий собой олицетворение тезиса «Сила есть — ума не надо». Хотя, назвать Родиона дураком все же слишком — «Простой как три копейки» тут больше подходило.

— Мой бог, по вашему… — начал Борислав.

— Лейтенант, не шуми, — поморщился Александр, и принялся объяснять задачу и суть проводимого эксперимента.

Разумеется, будь даже он бодр и свеж, он бы не стал вдаваться в детали, хотя бы потому, что уровень знаний рыцарей не позволял им понять большую часть происходящего. Впрочем, от них и не требовалось понимания. Общее представление, чтобы прониклись важностью, и перечень задач, сводящийся к банальной охране кого-то вроде ценного заложника, но не совсем пленника.

Приставив к четверке рыцарей еще и рабочего гоаулда, Александр отправился отъедаться и восстанавливаться. Утром ему сообщили новости — Огун очнулся, посемафорил в духе Святогора с Витомиром, подкрепился, и вновь отключился. «Пусть и дальше сказки рассказывает», —