– Merde, чокнутая! – Монтиньяк выскочил из своей машины и понесся к ней через кочки, царапая о сухие ветки носы дорогих кожаных ботинок.

На самом краю канавы он наконец догнал ее и, уже понимая, что слова бесполезны, просто обхватил сзади обеими руками. Девушка дернулась вперед, Монтиньяк не удержал равновесия, вместе они полетели на землю, благо в канаве из-за засухи давно не было воды.

Девушка ожила и отчаянно вырывалась, а он прижимал ее хрупкое тельце к земле и только бормотал:

– Merde! Merde!

Наконец, она выбилась из сил и затихла. Монтиньяк с тревогой взглянул в ее лицо и поймал себя на мысли, что, возможно, где-то ее уже видел. Но когда и где?

Тело девушки обмякло. Она лежала, закрыв глаза, будто спала. Не задушил ли он ее ненароком?! Архитектор вытащил ее из канавы, положил на землю и заметался по поляне, не зная, что предпринять: выскочить на дорогу и просить помощи у первого встречного, везти девушку в больницу самому или все же просто уехать.

Тут в траве что-то запиликало. Он машинально похлопал себя по карманам. Его телефон на месте. Значит, это телефон незнакомки.

Пошарив в траве, он нащупал тонкий серебристый корпус мобильника и поднес его к глазам, решив только посмотреть, кто звонит, но ни в коем случае не брать трубку. В конце концов, у него при себе крупная сумма, и, быть может, все это очередной розыгрыш Дилсона или происки злоумышленников.

Но через секунду он уже осторожно спросил дрожащим голосом:

– Катья?! – Появившееся при звонке фото не оставляло сомнений, а подпись «мама» не требовала перевода.

– Кто это? – раздался взволнованный голос Екатерины Суворовой. – Где моя дочь?!

– С ней все хорошо. Она без сознания тут, возле моей машины, – перейдя на английский, сообщил Монтиньяк, сам не осознавая абсурдности сказанного. – Да-да. Девушка с черными волосами. Я нашел ее в лесу. Совсем рядом с тем загородным домом, в котором вы недавно были. Приезжайте скорее! Мою машину видно с дороги!

* * *

– Катя, ну же, Катя, ты меня слышишь? – Денисов уже минут пять безуспешно тормошил ее за плечо. – Да жива твоя Соня, жива! Побудет у меня на отделении под присмотром. Я сказал медсестрам, чтобы с нее глаз ни на минуту не спускали. И еще это… ну как тебе сказать… В общем, к счастью, следов сексуального насилия не обнаружено. Я специально в токсикологию ее класть не стал, чтобы с наркоманами не лежала…

Катя подняла на него глаза. Денисов посмотрел на нее и осекся, мгновенно сообразив, что зря он произнес само это слово.

– Что с ней? – хриплым голосом спросила Катя.

Денисов засунул поглубже руки в карманы распахнутого белого халата и мрачно ответил:

– Передоз это называется, если коротко.

Катя смотрела сквозь него остановившимся взглядом. Он вздохнул, но решил продолжить. В конце концов, они находились в том месте, где надо называть вещи своими именами – ради спасения жизни.

– Послушай, – он взял ладонь Кати в свои ладони, большие и шероховатые. – Она не похожа на наркоманку со стажем. Я видел много подобных случаев. В последние годы все больше и больше. Скорее всего, она только начала баловаться этой дрянью, но еще не втянулась, и этот передоз как раз от неопытности. Значит, у нас хорошие шансы вытянуть ее с наименьшими потерями. У тебя есть предположения, как давно это началось?

Катя отрицательно покачала головой и залилась слезами.

– Ясно, значит, ты не догадывалась…

– Понимаешь, – Катя подняла к нему заплаканное лицо и быстро, сбиваясь, заговорила: – Я даже представить не могла, что с ней такое случится. Она всегда была отличницей, пай-девочкой, домашней такой. Да, в последнее время она вела себя странно, но разве могла я подумать… И бабушка сейчас в больнице, последнюю неделю я вообще ее из вида упустила.

– Анна Ионовна? Что с ней?!

– В реанимации ЦКБ лежит после инсульта. Вот уже дней восемь улучшения нет, – Катя горестно махнула рукой.

– И ты мне ничего не сказала? – воскликнул Денисов.

– Ты занят, не хотела отвлекать…

Был ли смысл напоминать ему о том, что в последний раз они виделись за обедом в кафе «Пушкинъ» и с тех пор не разговаривали. Сегодня Катя впервые с тех пор набрала номер Денисова в ожидании «Скорой помощи», вызванной к тому месту, где она нашла растерянного Монтиньяка и неподвижно лежавшую на земле Соню.

Пятнадцать минут – ровно столько потребовалось ей, чтобы домчаться из ЦКБ до поворота дороги, куда случайно свернул Монтиньяк, которому приспичило выкурить сигарету.

На ходу набрала 112 и сообщила координаты места, описанные архитектором.

– Кем вы ей приходитесь?

– Матерью!

– Вызов принят. Ждите машину.

Соня казалась бездыханной. Архитектор стоял над ней на коленях, поддерживая голову.

Катя подбежала и наклонилась над дочерью. Соня слабо шевелила губами и бессвязно что-то пробормотала. Катя разобрала только: «Ма-ма… му-ля…»

Схватилась за голову: так это не связь была плохая, это Соня звонила ей по телефону и не могла связно произнести ни слова. Ей нужна была помощь, а она, мать, даже не поняла, что с ребенком случилась беда!

Катя вопросительно взглянула на Монтиньяка, тот лишь растерянно развел руками. Он решительно ничего не мог добавить к картине происшедшего.

– Она просто вышла на меня из леса, вон оттуда, – он кивнул в сторону густых зарослей.

Насколько Катя знала, в той стороне не было населенных пунктов, да если бы и были, это ничего не проясняло.

Денисов ответил на ее звонок со второго гудка.

– Здравствуй, Катя!

– У меня беда, Соня без сознания, что с ней, не знаю. Жду «Скорую».

Тон Денисова сразу изменился. Он коротко задавал Кате вопросы, она считала пульс у Сони, отвечала, какого цвета у нее кожа, случались ли раньше у ее дочери обмороки или припадки.

– Ну что ты такое говоришь, – рыдала она в трубку. – Соня совершенно здоровая девочка.

Денисов оставался на проводе до приезда «Скорой», потом велел передать трубку врачу. Соню положили на носилки, в машине ввели в вену иглу и поставили капельницу.

– В Склиф, нас там ждут! – скомандовал врач водителю. – Мигалку включи.

Монтиньяк дождался, пока карета «Скорой помощи» с воющей сиреной скрылась из вида, сел в машину и разрыдался. Впервые за долгие-долгие годы.

* * *

Катя сидела в кабинете Денисова и просматривала телефон Сони. Ничего подозрительного она не обнаружила, но похоже, что дочь стирала сообщения и фотографии. Слишком уж странно смотрелись пробелы в датах. Не могла же Соня вовсе ни с кем не общаться целыми неделями!

В списке контактов