тело панического ужаса, боюсь умереть! Как умер мой отец, которого я никогда не видела… Но ты же сама мне так красочно об этом рассказывала!»

Дикая паника прихватила живот так, что Соня скрючилась и превратилась в маленькую сжатую пружину с ядовитыми шипами.

Длинные и острые, как у розы, шипы прорастали из глубин ее тела, они все увеличивались, грозя превратить ее в дикобраза.

Если Дракула осмелится снова подойти к ней, она тут же выдернет самый длинный шип и воткнет ему прямо в глаз. Глубоко. Так глубоко, что наколет глаз, как на вилку, и тот выпадет прямо на желтый песок. Она наступит пяткой на это мерзкий глаз так, что он уйдет в песок. Но и этого мало: она возьмет босоножку на шпильке и со всего маха ударит. Глаз лопнет, и из него повалит сизо-фиолетовый дым.

Соня не понимала, что происходит наяву, а что в кошмарных видениях, захвативших сознание. Она с трудом взяла себя в руки и скомандовала: «Глубокий вдох и три выдоха. Глубокий выдох и три коротких, как на йоге».

С трудом придя в себя, потянулась к телефону, который лежал под сарафаном: «Странно, Тимур с утра еще ни разу не позвонил». Зато от матери три пропущенных вызова. Вот ей все неймется. Надоела.

Соня поднялась. Мутно-серая Москва-река изменила цвет. Теперь вода была изумрудно-кобальтового цвета, как в Египте. Ничего себе, в такой воде немудрено встретить сказочно красивых рыб, которые стайками вьются вокруг дайверов, безмолвно раскрывая пухлые губы и тараща глаза, будто готовятся раскрыть какой-то секрет.

Соня хихикнула, представив, как ловит глупых толстых рыб голыми руками. То-то удивятся отдыхающие, когда она выйдет с одной из них из воды и, как надувную игрушку, положит рядом со своим полотенцем, а может, протянет во-он тому малышу, что изводит разомлевших от жары родителей громким ревом.

Видение было так живо, что, невзирая на слабость, она заставила себя встать. Сидевшая рядом парочка любезно согласилась присмотреть за ее сумкой.

Когда вошла в реку, вода снова оказалась серой, с водорослями и мусором у берега. Она поморщилась, но все же зашла на глубину и, превозмогая брезгливость, нырнула с головой.

Речная вода оказалась не прохладной, а теплой, как подогретый компот. Соня вяло разводила руками, потом перевернулась на спину и уперлась безразличным взглядом в белесое от жары небо. Она пыталась и не могла вдохнуть воздух полной грудью. Кислород будто не доходил до легких, застревая где-то в груди.

Когда уже на берегу она вытирала полотенцем озябшие, несмотря на жару, ноги, вдруг увидела на щиколотке два распухающих, готовых превратиться в синяки отпечатка чужих пальцев, словно кто-то схватил ее в воде и пытался утащить на дно.

Соня зажмурилась и потрясла головой, а когда открыла глаза и снова взглянула на щиколотку, следов не обнаружила.

– Как водичка? – спросила ее девушка, присматривавшая за сумкой.

– Средней паршивости, как кисель, – ответила Соня.

Она свернула полотенце, убрала его в сумку и пошла к располагавшемуся неподалеку пляжному кафе. Села за столик в дальнем углу, заказала пиццу с рукколой и помидорами, большой чайник черного чая с чабрецом и побольше сахара. Официант тут же принес большую сахарницу и улыбнулся ей классической голливудской улыбкой, обнажившей ряд идеально белых зубов.

– Вы случайно не из Оксфорда? – с усмешкой спросила его Соня.

– Нет, – замялся он и продолжил на безукоризненном английском: – Я из Oporto British School.

Соня неожиданно чихнула. Официант пожелал ей здоровья.

Кажется, наконец полегчало. Она откинулась на стуле с деревянной спинкой, улыбнулась и подняла скрывавшие глаза темные очки на лоб. Завитки коротких мокрых волос забавно выбивались из-под них.

– А знаете, на кого вы сейчас похожи? – спросил официант.

– Конечно, знаю! – весело ответила Соня. – На Элис из «Обители зла».

Он отрицательно покачал головой и рассмеялся. Так искренне и по-дружески, что Соня смутилась, но спросила:

– Так на кого же?

– Когда я был совсем маленьким, то слушал пластинку про ежиху Ухти-Тухти. Она пела песенку: «Ухти-тухти, Ухти-тухти, я лесная прачка…»

– Ухти-тухти, я стираю зайцам и собачкам, – подхватила Соня.

Вошла компания веселых шумных ребят, и официант поспешил к их столику, хотя было очевидно, что он не прочь поболтать еще.

Так вот, значит, на кого она похожа – на маленькую лесную ежиху. Может, не зря ей привиделись растущие из тела иголки?

Она не спеша поела и выпила почти весь чай. Руки больше не дрожали, мысли стали приходить в порядок. Солнце клонилось к закату, стало прохладнее и гораздо меньше народа на пляже. Она подумала, не искупаться ли ей еще раз.

– Это вам, – официант поставил перед ней коктейль с трубочкой. – «Куба Либре».

– Но я не заказывала! – растерянно посмотрела на него Соня и обвела глазами зал. – Это чей-то другой.

Официант молча показал ей глазами на парня, сидевшего у самого входа.

– Вон тот молодой человек вас угощает.

Соня нервно опустила очки на глаза, словно хотела защитить себя от увиденного. За дальним столиком сидел Дракула. Увидев, что Соня посмотрела в его сторону, он на шутовской манер снял нелепую кепку, так не вязавшуюся со всем его обликом.

– Посчитайте, п-п-пожалуйста, скорее.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросил официант.

– Я же счет попросила, – резко ответила Соня.

Дракула будто специально сел у единственного выхода. Чтобы покинуть кафе, Соне в любом случае пришлось бы пройти мимо его столика.

– Эй, ну ты чего? – обиженно протянул он, хотя в глазах отчетливо сквозило удовольствие от того, что ему снова удалось поставить ее в тупик. – Я же по-дружески угостить хотел. Смотрю, девушка одиноко за столиком скучает.

– Что тебя от меня надо? – Соня резко развернулась и приблизилась почти вплотную. Она сама не заметила, что перешла на крик.

– Я – один, ты – одна, – пропел он и тут же сменил мелодию, как будто игла на заезженной пластинке перескочила. – Как одинокая луна, и чего-то там еще ла-ла-ла. Да мне просто скучно, беби. Вот Тимыча на пляже встретил, так он с Лелькой там тусит. Не стал им мешать. Понимаешь?

Он сально подмигнул Соне и многозначительно постучал пальцем о палец.

– Ты… Ты… Ты… Не может быть! – Соня с силой толкнула его в грудь, выбежала из кафе и понеслась к пляжу.

Уставшее за день солнце будто тоже решило искупаться в Москве-реке и окунуло в нее свой пылающий диск. На пляже остались самые стойкие парочки, сидевшие друг от друга поодаль.

Она сразу узнала их. Их невозможно было не узнать. Черное и белое. Могучий красавец и тонкая инопланетянка.

Тимур что-то говорил