— Это жестоко, братец, — крикнула Аранта.

Дон Мануэль недовольно покосился в ее сторону.

— Знаете, мне не хотелось бы остаток жизни провести в ожидании какой-нибудь мести со стороны вашего мужественного и неутомимого родственника. Хотя и не кровного.

— Вы негодяй! — прошептала Элен.

— Не в этом дело, а в том, что Энтони не оставит попыток убить меня до тех пор, пока не услышит из ваших уст, что вы идете замуж за меня по собственному желанию или хотя бы по собственному решению, если вы так хотите.

— Что ты делаешь, Мануэль, что ты делаешь? — разрыдалась Аранта.

— Кроме того, мисс, вы не можете не признать, что это мое условие ничего, по сути, не меняет. Оно лишь слегка более неприятной делает вашу роль, но тут уж… — Дон Мануэль картинно развел руками. — Я ничего поделать не могу.

— Господи, что же вы за человек!

— Об этом — потом, у нас будет время поговорить на эту тему, — мрачно усмехнулся алькальд. — Сейчас меня интересует, согласны ли вы на мое условие или нет?

— А что будет, если я не соглашусь? — с трудом выдавила из себя Элен.

— Ничего не будет, — спокойно сказал дон Мануэль, — его отправят обратно. Предварительно, правда, я покажу вам, в каком он находится состоянии, и сами поймете, на что обрекаете его своим упорством.

Элен молча встала и пересела на самое дальнее от входа кресло. Руки и губы у нее тряслись.

— Думайте скорее, сейчас его уже приведут.

Дон Мануэль оглянулся на дверь.

— И вот еще что, может быть, самое главное. Я ведь не заставляю вас лгать, вы не должны будете говорить, что любите меня.

— Что же я должна говорить?

— Только правду. Что бежали со мной от дона Диего по своей воле и замуж за меня выходите тоже по своей воле. Этого будет достаточно.

Элен прижала ладони к пылающим щекам.

— Вам не в чем будет упрекнуть себя.

— Вы говорите так, как будто считаете и себя не заслуживающим упрека.

— Это мое дело, мисс, и об этом мы поговорим позже.

Послышались шаги нескольких человек по коридору.

— Итак, мисс, все в ваших руках. Сделайте же как следует. Не надо, чтобы ваш брат по случайному взгляду или жесту догадался о вынужденности вашего поведения. Это будет во вред всем.

В комнату ввели Энтони. Узнать его было непросто. Спутавшиеся волосы, кровоподтеки, лихорадочно блестевшие глаза, лохмотья. Кандалы на ногах и связанные волосяной веревкой кисти рук.

Свою названую сестру он узнал сразу.

— Элен! — вырвался из его запекшихся губ тяжелый сиплый шепот.

Нечеловеческим, немыслимым усилием Элен удержала себя от того, чтобы не кинуться к нему. Они не виделись уже больше полугода. И какие это были полгода! Она так и осталась сидеть на кресле вполоборота ко входной двери.

— Элен! — снова позвал молодой офицер, пытаясь, но тщетно, вырваться из лап, сжимавших его предплечья.

Понимая, что так дальше продолжаться не может, дон Мануэль решил вмешаться.

— Мисс Элен попросила привести вас затем, чтобы сообщить кое-что. — Сказав это, алькальд сделал жест в сторону своей невесты, предоставляя ей возможность вступить в разговор.

Но Элен продолжала сидеть в позе каменной статуи. Она боялась говорить, она чувствовала, что вместо слов у нее изо рта вырвутся рыдания.

— Элен! — Голос Энтони — смесь ужаса и надежды — сотряс стены комнаты.

Аранта ушла за ширму в углу комнаты и там беззвучно расплакалась.

Дон Мануэль вынужден был продолжить свой изуверский конферанс.

— Мисс Элен считает нужным сообщить вам, что сегодня в городском соборе состоится обряд, в результате которого мы с нею станем мужем и женою.

После короткой страшной паузы, наполненной жутким всеобщим молчанием, Энтони спросил:

— Это правда?

— Да, — тихо, но отчетливо сказала Элен.

Спеша закрепить произведенный эффект, опять вступил дон Мануэль:

— И это не внезапная прихоть, не каприз. Считаю необходимым сообщить вам, сэр Энтони, что отношения наши имеют историю и начались в тот момент, когда мисс Элен согласилась бежать со мною, спасаясь из лап моего свирепого дяди — дона Диего.

— Это правда? — еще более загробным голосом спросил измученный пленник.

— Да, — сказала Элен. Она находилась уже в полуобморочном состоянии. На нее навалилось странное безразличие к происходящему, она казалась себе давно умершей. Все чувства как будто отключились.

— И в силу того, что мы теперь будем с вами довольно близкими родственниками, сэр Энтони, — продолжал заполнять паузы дон Мануэль, — а у нас не принято держать родственников в подвале вместе с крысами, я отпускаю вас к своим. Не позднее, чем сегодня.

— Он пытал тебя, Элен, он издевался над тобой?!

Эти слова выглядели странно в устах измученного и растерзанного человека, к тому же обращенные к ухоженной, холодной и неприступной на вид красавице. Элен, обжигаемая изнутри огнем, который почти невозможно было стерпеть, все же смогла произнести:

— Нет.

Энтони сразу как-то весь обмяк, обвис на руках стражников, словно из него выпустили воздух.

— Я не верил, до самого этого момента не верил. Что же ты сделала со мной, Элен! Безбожно, этому нет ни названия, ни прощения.

Тирада Энтони оказалась короткой — кончились силы. Все так же повисая на руках стражников, он в последний раз поднял голову и с исчезающей надеждой в голосе спросил:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Он хотел, чтобы она сказала «нет», чтобы продолжился разговор, чтобы оставалась хотя бы тень надежды, но Элен, спасая себя от надвигающегося; помешательства, выдохнула:

— Да.

Дон Мануэль тут же сделал знак стражникам, и потерявшего способность что-либо понимать пленника уволокли.

— Помыть, одеть, накормить, — приказал дон Мануэль караульному офицеру, — и очень быстро.

Вернувшись в комнату Элен, он застал мизансцену неизменной. Элен не упала в обморок. Аранта продолжала рыдать за ширмой. Дон Мануэль имел вид человека, одержавшего большую победу.

— Я удовлетворен вашим поведением, мисс, и поэтому снимаю наказание, которое должен был бы на вас наложить за один ваш опасный и неприятный поступок.

— Что? — Элен повернула к нему залитое слезами лицо.

— Сейчас я вам объясню. — С этими словами алькальд подошел к секретеру и начал один за другим открывать его ящики.

— Как вы смеете! — слабым голосом возразила его невеста, не в силах встать с места.