Август не подходит к Помпи Магн. Круто повернувшись, он наугад направляется в глубину храма. Краем глаза он замечает, что женщина хмурится, будто ожидала, что он заговорит с ней. Она красиво одета, внешне с ней все в порядке, никаких ран и увечий, и значит, она, скорее всего, сменила тело после встречи с Каллой. Никому из тех, кто столкнулся в бою с Каллой, не удается избежать хоть каких-нибудь ран или хотя бы ссадин.

Продолжая идти по коридорам храма, Август оказывается все дальше и дальше от главного зала, пока ему не попадается небольшая ниша с воздвигнутым алтарем единственного божества, озаренным расставленными полукругом свечами. Других источников света здесь нет, лишь это сияние ложного поклонения.

– Ваше высочество.

Помпи, разумеется, последовала за ним.

Август оглядывается через плечо.

– Привет, – говорит он. – В последние дни я наслышан о тебе.

– Да? – Ему удается заинтриговать ее. Она приближается медленно, почти плывет по воздуху, переступая лаковыми туфельками. – Расскажи подробнее.

– Я слышал упоминания о вырванных сердцах и мгновенных перескоках. И о применении ци, на которое божества, даровавшие ее нам, не рассчитывали. – Алтарь сохраняет неподвижность, когда Август присаживается на корточки рядом с ним. А вот свечи начинают мерцать, словно уловив движение воздуха. – Скажи мне, неужели сами боги спустились сюда и показали, как это делается? – Он зажимает двумя пальцами фитиль свечи и гасит ее. – Или это был кто-то из смертных, вдобавок снабдивший тебя фальшивым личным номером?

Легкий, немелодичный смешок вырывается у Помпи. Он звучит холодно – отрепетированный, заученный.

– Здесь ты не найдешь то, чего хочешь, – отвечает она. Эхо разносит по храму какой-то глухой стук.

Август начинает терять терпение.

– Кто-то устроил тебя в центр наблюдений. Кто-то дал тебе фальшивый личный номер. Кто?

– Боги даровали нам перескок, чтобы мы могли быть свободными, – словно не слыша его, продолжает Помпи. – Но в этом королевстве решили укоренить нас, поймать в ловушку. Мы больше не станем этого терпеть. Эта стена падет, и трон рухнет…

– Спрашиваю в последний раз. – Его рука сгибается сама собой. Какая нелепость. При безвластии не может быть мира. Мир возможен лишь при разумном правлении, которое под силу осуществить ему, Августу. – Кто устроил тебя во дворец?

Тихий вздох. Август не поворачивает головы, чтобы взглянуть на Помпи, но все равно знает, что сейчас она стоит прямо за ним. Язычки свечей трепещут от ее дыхания.

– Знай, принц Август: твое правление скоро кончится.

Имени она так и не называет. Но одного этого уже достаточно Августу. Отказ означает, что это имя есть: во дворце завелся предатель. Здесь его работа выполнена.

– Ошибаешься, – говорит Август. – Мое правление еще даже не начиналось.

Он нажимает на одно из своих колец. Когда выскакивает лезвие, тихое «вжик» становится единственным предупреждением, прежде чем Август вскакивает и с размаху проводит костяшками пальцев по горлу Помпи, оставляя на нем отчетливую алую линию.

Она изумленно разевает рот. Нет времени ни перескакивать, ни призывать на помощь сверхъестественные способности, развитые в стенах храма, какими бы эти способности ни были. Она заваливается вбок, кровь хлещет из ее шеи, как из сорванного крана. Несколько секунд – и она затихает, серовато-бледная, с застывшим выражением лица и немигающими красными глазами.

При всем отчаянном стремлении к власти Помпи осталась человеком, а человек всегда может умереть.

«Боги даровали нам перескок, чтобы мы могли быть свободными».

Август качает головой.

– В этом мире нет богов. – Протянув руку, он закрывает ей глаза. – Только короли и тираны.

* * *

На десятое утро Калла встает рано. Она почти не видит ничего перед собой, когда на цыпочках крадется к входной двери. Еще не рассвело, мир окутан мутной мглой. Кривясь, она натягивает позаимствованную у Илас куртку, хлопает себя по карманам, проверяя, надежно ли спрятан кинжал. Ее меч давно потерян. Маловероятно, что она сумеет вернуть его из Пещерного Храма, не вступив в новую схватку с «полумесяцами». Правилами запрещено снова сходить в оружейную лавку и обзавестись новым мечом, так что ей придется довольствоваться ржавым кинжалом, который Чами хранила с дворцовых времен, тайком приобретя через цепочку неких странных дам, приторговывающих тупыми ножами.

Но все лучше, чем ничего.

Воздух снаружи холоднее, чем ожидала Калла. Дверь закусочной «Магнолия» захлопывается за ней, холодная стеклянная панель задевает руку, придавая последний импульс, необходимый, чтобы сделать шаг вперед. Она пробыла в четырех стенах так долго, что время года ощутимо сменилось, сквозь привычный гнилостный зной начала просачиваться зимняя стылость. Через несколько часов она рассеется, как только Сань-Эр вновь загрохочет и остатки ночи растают в свете раннего утра, а пока это первый намек на грядущие перемены.

– Ладно, – тихонько говорит Калла. – Похоже, пора возвращаться.

Она поправляет браслет и шагает по улице. Ее рана настолько затянулась, что Калла может двигаться, почти не опасаясь, что она вновь откроется. Рубашка облегает тело, плотная и жесткая, как и брюки. С какой-то трубы за шиворот падает капля, под воротником скапливается влага. В лавке поднимают защитные ставни, их панели скручиваются с металлическим постукиванием, пока Калла проходит мимо. И даже не поднимает головы, чтобы заглянуть в лавку. Опасно, с запозданием сознает она: кто угодно мог напасть на нее оттуда. И все же она продолжает идти вперед.

Может, провалявшись больше недели без дела, она просто потеряла форму. Несмотря на все попытки взбодриться, Калла ничего не чувствует: ни любопытства, как когда была принцессой Эра и ее отпускали побродить на несколько часов, ни собственной ничтожности, как когда была беглянкой в розыске и вертелась вокруг базаров в поисках еды. Проскользнув по улицам, она оказывается на краю Саня, где море бьется о скалы, и там, ущипнув себя за сгиб локтя, требует: «Проснись».

Шорох.

Мгновение спустя начинает вибрировать браслет Каллы.

Она сразу пригибается, но все равно получает удар цепью по плечу и шипит, когда та прожигает черту на ее теле. Калла понимает, что слишком уж утратила бдительность. На этом этапе игр держаться на верхней строчке таблицы необязательно, но это еще не значит, что надо сидеть сложа руки и ждать, когда ее убьют.

– Где, чтоб тебя, ты пряталась? – выпаливает незнакомый игрок. Он тощий и рослый, с неровно прокрашенными в желтый цвет волосами. Как будто он попытался добиться светлого оттенка, как у Августа, но дешевый осветлитель подействовал только местами. Неизвестный делает рывок вперед, и Калла замечает в разгорающемся утреннем свете его браслет. На экране число девятнадцать.

Она уворачивается от следующего взмаха цепи, пролетевшей в