дюйме от ее щеки. Не увернись она, лишилась бы глаза. Незнакомец проворен. Похоже, этой схватки ей не избежать.

– На удобном диване, спасибо, что спросил.

Цепь вновь взлетает и опускается. На этот раз Калла хватается за нее, дважды захлестывает вокруг своего запястья и дергает изо всех сил. Девятнадцатый предвидит ее действия и отпускает цепь прежде, чем подвергается ее воздействию. Не он, а Калла чуть не падает, шатко отступая на два шага. У нее появилось новое оружие, но она едва не потеряла равновесие, и Девятнадцатый воспользовался этим шансом, чтобы кинуться на нее и пригвоздить к земле на самом краю утеса, так что едва ли не полтела Каллы свисает над обрывом.

Дерьмо.

Она в самом деле потеряла хватку.

– Как ты вообще лидировала в играх так долго? – издевается Девятнадцатый. – Позорище. – Он наносит удар, Калла успевает отдернуть голову. Случись эта схватка до того, как ее ранили, она давно обратила бы расклад в свою пользу. Но сейчас ей едва хватает сил, чтобы полезть в карман за кинжалом. Она так устала. В отличие от тела, ее ци еще не исцелилась.

Шевелись, приказывает она себе. Шевелись, а не то он…

Девятнадцатый замахивается кулаком: еще один удар, чтобы вырубить ее и сбросить в море. Может, она даже выдержит. И сумеет выплыть.

И вдруг он, перелетев через нее, сам валится со скал в море, подняв тучу брызг.

Калла лежит не двигаясь. Только моргает, пока к ней возвращается способность чувствовать. В поле зрения возникает знакомое полудетское лицо с фиолетовыми глазами.

– Он тебя зацепил?

Калла поднимается на локтях, отирает пот со лба.

– Почему ты всегда оказываешься там же, где я, Эно?

Тот пожимает плечами, сует руки в карманы, а Калла неуклюже встает. Она подхватывает брошенную Девятнадцатым цепь, взвешивает ее на руке и закидывает на плечо, пополняя свой арсенал. Эно тянется к цепи, чтобы попробовать остроту маленьких лезвий, вделанных в конец, но Калла отталкивает его руку.

Он отступает и хмурится.

– Ты куда пропадала? – спрашивает Эно. – Где Антон?

Калла не отвечает. Она спешит прочь от скал, входя в лабиринт улиц Саня через знакомый узкий проход между двумя домами. Хотя места там так мало, что ей приходится идти боком, Эно сразу устремляется за ней, чуть не наступая на пятки.

– Другие игроки стали действовать по твоему примеру, – продолжает Эно, не дождавшись от Каллы ответов. – Все увидели, насколько полезно объединяться, вот только получается это не у всех. На прошлой неделе у Девятнадцатого был напарник, которого он потом убил прямо перед колизеем. Говорят, рассорились из-за скорости, с которой шли.

Калла выныривает из тесного прохода на улицу пошире – настолько, чтобы могла протолкнуться утренняя тележка с продуктами. Навстречу как раз попадается такая, и Калла незаметно прихватывает с нее пакетик. Эно догоняет ее, подстраивается к ритму шагов.

– Эно, – говорит она, разворачивает пакетик, отщипывает кусочки булочки-бао и забрасывает в рот, – спасибо тебе за помощь, но теперь можешь идти.

Эно будто не слышит.

– Нет, ну в самом деле, где Восемьдесят Шестой? Только не говори, что вы правда разругались.

Пальцы руки, в которой она держит пакетик, невольно сжимаются. Очередной кусочек бао, который она отрывает, оказывается смятым, потерявшим округлость.

– Вроде того.

Калла круто сворачивает в переулок поменьше, ведущий в южную часть города. Проходит мимо закопченного окна чьей-то спальни, потом мимо еще одного, сквозь разбитое стекло которого видны жалюзи и сырая ванная комната за ними. Калла надеется, что с Мао-Мао ничего не случилось, хотя и понимает, что ее кот, скорее всего, развлекался вовсю, прячась в стенах спальни.

Эно по-прежнему идет за ней. Проходя мимо какого-то распределительного щитка, бьет по нему, высекая в темном проходе голубую искру, взвизгивает и отшатывается от проводов.

– Так ты не собираешься искать его? – допытывается он.

– А зачем… – Калла тяжело вздыхает, – мне это?

Эно хмурится, быстро перебирая ногами, чтобы не отстать от нее. В другом переулке раздается размеренный лязг, означающий, что город уже просыпается по-настоящему.

– Затем, что вы были союзниками, – объясняет Эно, – а союзники спасают друг друга.

– Ой, да ничего ему не сделается, – Калла фыркает при этой мысли. Она ни разу не видела, чтобы Антон попал в беду. Даже в храме он как-то сумел выкрутиться. Это из-за ее отказа от перескока они застряли там в подвале, в окружении «полумесяцев». А он все же не сбежал. Остался верным их союзу.

Глупости. Как они могут выдавать себя за союзников и при этом участвовать в состязании, победитель в котором может быть лишь один? Жизни лишится или он, или она, и никакой сентиментальности не хватит, чтобы позволить обоим достичь цели. Она не вернется к нему, хоть уже исцелилась и вновь вступила в игру. Но он наверняка ждет от нее вестей, потому что она обязалась соблюдать условия заключенной ими сделки – сражаться сообща, пока они вдвоем не выйдут в финал.

Ей надо держаться от него подальше. Она не в состоянии ни играть по правилам, ни продолжать притворяться его союзницей до конца. Их сотрудничество предполагалось как временное, чтобы они как можно раньше сошлись лицом к лицу на арене.

Но увидев, как Антон Макуса смотрел на нее, как запускал пальцы в ее волосы и как самим взглядом выражал преданность ей, она не в силах даже думать о том, чтобы убить его.

Калла смотрит в сторону приближающегося перекрестка, на периферии зрения возвышается колизей, пока не исчезает из виду, заслоненный другими зданиями. Вот там все и закончится, и этот страшный день приближается стремительно, если вспомнить, как мало осталось игроков. Она могла бы убедить себя, что жизнь у Антона отнимет кто-нибудь другой еще до того, как количество игроков сократится до двух, однако он уже дал понять, что слишком ловок, чтобы потерпеть поражение от случайного противника. Если ему и суждено умереть, то лишь от руки самой Каллы.

Ради Талиня она победит в играх, и король Каса лишится головы.

Эно вдруг взвизгивает, споткнувшись о выступающую из-под земли трубу. Калла быстро выбрасывает руку, хватает его за локоть и удерживает, не дав упасть.

– Спасибо, – выдыхает он. А когда Калла отпускает его, нарочито старательно отряхивает одежду, спасая положение и притворяясь, будто ничего и не было. Может, это обман зрения, вызванный освещением, но у него, кажется, дрожит губа – от быстрой вспышки испуга, который сразу же прошел.

– Эно, – Калла грубо толкает его в плечо – хотя бы для того, чтобы отвлечь от резкости укоризненного тона, – надо бы тебе