Феликс посмотрел сперва на одного стража порядка, затем на другого и, вежливо улыбнувшись, прошептал про себя: «Подстава».

В тесном коридорчике перед неширокой стальной дверью Кухулин увидел тумбочку с телефоном и бритого наголо послушника, одетого в такой же балахонистый костюм, как и агент Спица. Молодой парень с татуировкой в виде раскрытой книги на виске стоял навытяжку. Кухулин уже сообразил, что наколки в Полисе являются иерархическим маркером: двуглавый орел – символ кшатриев, раскрытая книга – соответственно, браминов. Интересно, каков баланс сил между двумя этими правящими кастами?

– Сообщи дваждырожденному, что избранный стоит у его порога, – торжественно, с режущим слух пафосом произнес Спица.

Послушник молча поклонился и исчез за дверью. Спустя полминуты он вновь появился в коридорчике и, все так же не говоря ни слова, сделал пригласительный жест. Кухулин вопросительно посмотрел на своего проводника. Агент Спица, еле заметно поклонившись, сказал:

– Идите, этот разговор не для моих ушей.

В маленькой, ярко освещенной комнатке, опершись локтем на изящный столик, на стуле с мощными ножками сидел одетый в серый халат немолодой мужчина, лысый, с седой бородкой. Неприятно острый взгляд его устремился на вошедшего, губы вытянулись в бесцветной улыбке.

– Приветствую вас, почтенный Кухулин, – вымолвил он, указывая на стул, стоящий у стены, – я несказанно рад нашей встрече. Наконец-то сбывается то, что было предрешено Судьбой.

Суператор поначалу хотел усомниться в том, что предопределение существует, но затем отказался от этой затеи. Невозможно вот так, с наскока хоть в чем-то переубедить человека, верующего в свою и чужую исключительность.

– С кем имею честь разговаривать? – спросил Кухулин, присаживаясь.

– Называйте меня Верховный Хранитель, – мужчина неспешно погладил бородку.

– Почему вы решили, что я избранный? – задал следующий вопрос суператор.

Сощурившись, брамин улыбнулся мудрой, всезнающей улыбкой и сказал:

– У нас есть предсказание, что избранный явится в самую долгую и темную ночь, когда силы мрака будут иметь наибольшее влияние. Он придет, и тьма начнет отступать. Долгая и темная ночь – это, безусловно, безлунная ночь с двадцать первого на двадцать второе декабря. Все совпало. Вы со своей спутницей проникли в метро двадцать первого декабря в новолуние.

– Проникли в метро… – Кухулин вопрошающе посмотрел на собеседника.

– Только не пытайтесь отрицать, – Верховный Хранитель усмехнулся в бородку. – Вы пришлый, не от нашего мира, не от мира подземки. Наверху вам комфортней, вы там без противогаза разгуливаете.

Суператор не стал спорить, догадавшись, что утверждение брамина – установленный факт. Возможно, за ним и Ленорой вели наблюдение уже на поверхности Москвы, возле Павелецкого вокзала.

– Вы правы, – сказал Кухулин после непродолжительного молчания, – я пришел издалека. И однажды меня уже принимали за избранного, святого, который явился избавить народ от тиранического притеснения. Это место называлось Десять Деревень. Я принял на себя миссию освободителя, но до сих пор не уверен, что поступил правильно. Я возглавил восстание и сверг угнетателя, но, покидая Десять Деревень, я знал, что мир, согласие и справедливость воцарились там ненадолго.

– От вас вовсе не требуется устраивать революции, – Верховный Хранитель любовно осмотрел колесо, висящее на стене. – Полис способен возглавить метро без кровавых битв. Вы нам поможете по-другому.

– Как?

– Мы руководствуемся предначертаниями, – брамин перевел взгляд на Кухулина. – В отличие от всех остальных мы верим в предопределение. Одно из важнейших предсказаний говорит о том, что однажды явится избранный. Он сумеет добыть книгу, в которой записано будущее. Кто будет владеть книгой, будет владеть миром. Страницы ее аспидно-черные, а буквы вытиснены золотом. Находится она в Библиотеке, в Большом Книгохранилище.

– Вы полагаете, что такая книга есть на самом деле?..

– Раньше существовало три фолианта, – Верховный Хранитель говорил ровным голосом, словно не слыша возражений собеседника, – в них хранилась информация о Прошлом, Настоящем и Будущем. Первые две книги сгинули безвозвратно, третья хранится где-то среди груды макулатуры. Вы поможете нам отыскать этот прекрасный цветок в безбрежном море сорняков.

– Книги очень часто создавались для того, чтобы оболгать прошлое и извратить восприятие настоящего, так с чего вы взяли, что они могут предсказать будущее? – Кухулин пронзил брамина острым взглядом так, что тот непроизвольно сжал кулаки, и спросил: – Что будет, если я скажу «нет»?

Перед испуганным взором Леноры предстал здоровенный малый с лицом, будто вырубленным из камня.

– Пройдемте с нами, уважаемая, – пробасил он, – вы подозреваетесь в хранении наркотических препаратов, запрещенных на территории Полиса.

– Я таким не занимаюсь, – девушка инстинктивно подалась назад и наткнулась спиной на чью-то жесткую грудь.

– А это что, по-вашему? – громадная волосатая ручища залезла в карман брюк и небрежно вырвала из него закупоренную пробирку с порошком.

– Это не мое, – искренне удивилась Ленора.

Красавец-музыкант, резко оборвав мелодию, оторвал флейту от губ и закричал:

– Оставьте ее! Я видел, вы подбросили!

Люди, стоящие вокруг, недоуменно зашептались. Ленора вопрошающе взглянула на разоруженного стражами порядка Фольгера. Тот еле заметно повертел головой из стороны в сторону – мол, не сопротивляйся.

– Вы нарушаете права! – вновь закричал музыкант. – Ведь это Полис! В Полисе все по закону!

– Граждане, – обратился к толпе неизвестно откуда взявшийся невысокий мужчина в сером френче, с коротко постриженной бородкой рыжего цвета, – здесь только что произошло задержание опасных преступников. Просим прощения за вынужденное беспокойство. Вы можете и дальше заниматься своими делами и чувствовать себя в полной безопасности.

– Никуда не расходитесь! – не унимался флейтист. – Это провокация!

На мгновение у Фольгера возникла надежда, что сознательные люди помешают беспределу, однако секунду спустя он отмел эту мысль как совершенно бредовую. Кто здесь толпился? Шудры, являющиеся низшим сословием, да пришлые с других станций зеваки. Полис законопослушен, граждане не усомнятся в словах своих книжных и военных фарисеев. Яркий свет и отсутствие теней на станции намекали на незыблемость истины. Брамины и кшатрии не могут ошибаться.

Отобрав оружие у Феликса и Леноры, стражники повели их по лестнице и далее по межстанционному переходу. Музыкант увязался следом за процессией, периодически выкрикивая что-то вроде: «Я буду свидетельствовать, они невиновны, а вы творите произвол!» До поры до времени на него не обращали внимания, но потом, когда арестованных заводили в комнатку, один из стражников преградил искателю правды дорогу.