Переговоры по мирному урегулированию получили активную поддержку со стороны посла, направленного в Порту французским королем Карлом IX, который вместе с венецианцами опасался возвышения Испании за ее счет в Леванте и стремился разрушить Священную лигу. На самом деле христиане, несмотря на громогласные заявления об одобренных свыше планах закрепить свое преимущество на море, полученное в результате грандиозной военной победы, по мере рассредоточения по многочисленным портам «приписки», с ходу были вовлечены в мелкие местные противоречия. Общее дело вскоре оказалось настолько подчинено локальным спорам и конфликтам, что фактически свело к нулю великую победу при Лепанто. Тем не менее она оставалась победой в моральном и психологическом аспекте. В глазах Европы османские чары непобедимости наконец оказались разрушены. Турок, державший Европу в страхе со времен захвата Константинополя более века назад, впервые оказался человеком, которого можно победить. Легенда рухнула, и христиане смогли вздохнуть свободно.

С точки зрения престижа турок это был поворотный пункт. Но если говорить о могуществе, империя Сулеймана все еще котировалась высоко. Ее материальные ресурсы не имели равных, практическое мастерство не пострадало. Она вышла из поражения по-прежнему жизнеспособной. Благодаря руководству Соколлу и несмотря на никчемность Селима, империя оставалась в настоящем, как и была в прошлом, и еще примерно на двадцать лет вперед, единой, энергичной, решительной в политике и реалистичной в ее применении. Она была сплоченной исламской державой, которая вполне могла бы явить пример своим врагам в христианском мире.

Главным врагом империи по-прежнему была Испания, а яблоком раздора — Тунис, который османы отвоевали в ходе Кипрской кампании только затем, чтобы уступить его после Лепанто испанской эскадре под командованием дона Хуана. В следующем году Кылыч Али вернулся для штурма с таким же большим флотом, какой был при Лепанто. Раз и навсегда он взял город, вместе с крепостью Ла-Голетта, которую долгое время удерживали испанцы. Не прошло и трех лет после поражения османов при Лепанто, корсарский адмирал привел в Золотой Рог победоносный флот.

Тунис стал вместе с Алжиром и Триполи турецкой провинцией, помогавшей в грядущие века в некоторой степени поддерживать власть турок над неуправляемыми пиратскими государствами берберского побережья. В 1578 году влияние турок распространилось на Марокко. Здесь шериф Феса призвал их на помощь в борьбе против португальцев, которые высадили большую армию в поддержку претендента. Помощь была с готовностью предоставлена из-за опасений сотрудничества между испанцами и португальцами, и крупное сражение было выиграно у португальцев при Алькасарквивире, где был убит король Себастьян вместе с претендентом и четвертью всей их армии. Так начался упадок Португалии, которым воспользовался король Филипп, осуществив вооруженную оккупацию.

Вскоре после нового захвата Туниса внезапно умер Селим Пьяница. Суеверный от природы, он видел признаки своего приближающегося конца в появлении кометы, разрушительном землетрясении в Константинополе, наводнениях, угрожавших святым местам Мекки, но более всего — в большом пожаре на кухнях его Сераля, уничтожившем также винные погреба. Все это, казалось, подтверждало его предчувствия, поскольку смерти его деда предшествовал пожар в Серале Адрианополя. Безутешный Селим посетил турецкую баню, которую недавно построил и стены которой еще не успели просохнуть. Стремясь задушить свои страхи, султан выпил залпом целую бутылку кипрского вина. Неуверенно стоя на ногах, он поскользнулся и упал на пол, ударившись головой о мраморные плиты и тем самым ускорив фатальный исход. Таким был не слишком достойный конец наименее выдающегося султана Турции.

Правление Селима было непродуктивным, но его смерть оказалась преждевременной. Мехмед Соколлу обеспечил мирное восхождение на трон его сына Мурада III. Но Мурад ограничил реальную власть Соколлу и тем самым воспрепятствовал завершению государственно важной задачи сохранения империи Сулеймана и придания ей дополнительной жизнестойкости. Хотя Соколлу еще четыре года оставался на посту великого визиря, он больше уже не пользовался всей полнотой власти, которую давал ему Селим, а к тому же постоянно находился в зависимости от хитроумных интриг фаворитов своего нового господина и женщин его гарема, которые умышленно старались настроить султана против него.

В ночь прибытия в Стамбул, еще страдая от морской болезни после длительного морского перехода с места резиденции своего правительства в Магнесии, Мурад отдал распоряжение удушить пятерых своих братьев. На следующее утро он принял высших государственных чиновников. Первых слов султана придворные ожидали в полной тишине, поскольку, согласно восточному суеверию, они станут знаком будущего правления нового султана. Этими словами, после ночного сна, излечившего его от морской болезни и вернувшего аппетит, были: «Я голоден, принесите мне что-нибудь поесть». Это показалось придворным предзнаменованием голода, который и в самом деле случился в следующем году. Мурад не обладал главным пороком своего отца, и один из его первых указов был направлен против употребления вина. Его спровоцировала группа янычар, которые, находясь вне таверны, решили выпить за его здоровье. Когда же янычары заявили протест против указа с угрозами и оскорблениями в адрес великого визиря, указ был отменен и им вновь было разрешено пить вино, но при условии, что они воздержатся от насилия.

Мурад имел собственные пороки, в первую очередь это алчность и похотливость. Он до маниакального состояния любил женщин и золото. До смерти Сулеймана государственная казна размещалась в замке Семи башен, в одной из которых находилось золото, в другой — серебро, в третьей — золотая и серебряная посуда и драгоценные камни, в четвертой — ценные реликвии старины, в пятой — ценности из Персии и Египта, тогда как шестая башня служила арсеналом, а в седьмой хранились государственные архивы. Селим II перевел все, что осталось от сокровищ после его дорогостоящих войн, в свою личную сокровищницу, и замок Семи башен стал преимущественно тюрьмой. Но Мурад III пошел еще дальше. Он построил специальное хранилище для казны с тройными запорами и спал над ним все время своего правления. Оно открывалось только четыре раза в год, чтобы принять свежий груз сокровищ, который обычно оценивался в миллионы дукатов.

Мурад окружил себя бесчисленными придворными, в обществе которых вел праздную жизнь, потакая своим прихотям, и занимался государственными делами только для удовлетворения собственных амбиций. Четыре женщины, которых иронично сравнивали с четырьмя столпами империи, правили его жизнью. Одна — его мать, султанша Валиде, управляла гаремом. Вторая — хотя ее влияние скоро уменьшилось — его сестра, жена Соколлу. Третья — красавица-венецианка по имени Сафийе. Она была захвачена в плен турецким корсаром по пути на Корфу, где ее отец, происходивший из знатной семьи Баффо, занимал пост губернатора. Сафийе стала матерью старшего сына султана — Мехмеда. Мурад был ею страстно увлечен и долго хранил верность. Обеспокоенная влиянием Сафийе на султана, его мать делала все от нее зависящее, чтобы отвлечь Мурада, и он погрузился в распутную жизнь, требуя двух или даже трех наложниц за ночь. Это удвоило цену девушек на рынке рабынь в Стамбуле и позволило ему наплодить более сотни детей.