К тому же владельцы фьефов, сипахи, до того времени бывшие оплотом Османского государства, поскольку жили на доходы от своей земли и трудов своих крестьян, теперь перестали отвечать прежнему назначению — быть источником формирования вооруженных сил. Сплоченные старыми османскими традициями, привыкшие к коротким летним военным кампаниям, сипахи не могли приспособиться к современной войне, с общей потребностью в пеших солдатах, обученных обращению с огнестрельным оружием, и в технических родах войск. В Европе они не могли противостоять профессиональным германским фузилерам с их более тяжелым вооружением. В результате превратились в сокращающийся или, по крайней мере, изменяющийся класс, а на самом деле в разрастающийся элемент неподчинения и раскола. Теперь часть сипахов отказывалась принимать участие в кампаниях, которые предполагали лишения и опасности, но не компенсировали их материальными приобретениями. Они могли покинуть поле, когда им это было удобно, как поступили в сражении при Мезе-Керестеше в Венгрии в 1596 году. После этого тридцать тысяч сипахов были лишены своих поместий — явный признак того, что система к этому времени изжила себя.

За любое нарушение служебного долга, если только он не был готов к выплате денег вместо несения воинской службы, сипах лишался земельного надела, что в результате вело к росту числа безземельных крестьян — потенциальных мятежников. Их земли могли присваиваться другими людьми, иногда в рамках закона, иногда за взятку судьям, занимавшимся удовлетворением требований. Так разрастался новый класс крупных землевладельцев, которыми нередко становились государственные чиновники, придворные и служащие дворца, а нередко и посторонние люди. С помощью коррупционных средств один человек получил возможность аккумулировать любое количество наделов и, следовательно, собрать большую земельную собственность. Когда сипахи были в состоянии сохранить свои наделы, они зачастую стремились сделать их наследственными, передавая своим сыновьям, которые не имели обязанностей по выполнению воинской службы и вполне могли отказаться от тягот седла, чтобы вести, как скупщики фьефов, праздную жизнь в городе. Так разрасталась за счет крестьянства система наследственного землевладения без участия владельца в обработке земли. Она была в принципе и на практике полностью противоположна государственной системе, сознательно построенной предыдущими султанами. Это постоянно увеличивало разрыв между образом жизни и интересами крестьянства и образом жизни и интересами городского населения.

В самой столице характер правительственной службы — порядок назначения на должности — также претерпел радикальные изменения. До этого времени штат султана, который управлял страной, набирался исключительно из порабощенных христиан, следовательно, в основном из крестьян, выросших в деревнях, сохранивших близость к земле и понимание нужд села. Но эта система начала ослабевать в последней фазе правления Сулеймана, и в конце XVI века назначения в состоящий из рабов султана штат стали доступными для его мусульманских подданных. Речь шла о свободных людях, выросших в городах. Такие люди нередко попадали на службу благодаря семейному влиянию или покупке должности и имели теперь право завещать свои посты сыновьям. В результате в системе государственного управления укоренилась традиция наследования постов с ее неизбежным непотизмом. Теперь честолюбивые молодые мусульмане с хорошими связями, достаточными финансовыми ресурсами, боевым настроем и обостренным политическим чутьем могли пробиваться наверх, к собственной выгоде, переходя с одного доходного места на другое. Тем не менее, чтобы достичь вершины, как и в прошлом, все еще требовалось обладать энергией и умом. Но империя уже не имела правительства, составленного из элиты, обученной и отобранной сувереном на основании заслуг и личных качеств.

Этим разнообразным элементам османского упадка были присущи некоторые фундаментальные факторы социального и экономического развала. Первым был прирост городского населения, превысивший рост в районах культивируемых земель. Вторым был рост цен, последовавший за притоком испано-американского золота и серебра из Нового Света. Это привело к обесцениванию османской серебряной монеты и высокому уровню инфляции, обычному в то время в значительной части средиземноморской Европы.

Из-за последовавшего экономического кризиса османское правительство (по примеру Персии) было вынуждено в 1584 году вести масштабные операции со своей валютой. Золотые монеты были девальвированы на 50 процентов, тогда как асперсы — стандартные серебряные монеты, которые служили основным расчетным средством при выплате солдатского жалованья, — были переплавлены и вновь отчеканены в более тонком виде и с большим содержанием меди. Эти монеты стали (по словам турецкого историка того времени) «легкими, как листья миндального дерева, и бесполезными, как капли росы». Обесценивание денег продолжалось до отметки, по достижении которой посол Испании в Стамбуле мог с полным основанием объявить Филиппу II: «Империя так бедна и настолько истощена, что единственные монеты, имеющиеся сейчас в обращении, — это асперсы, сделанные целиком из железа». К концу века, в условиях продолжающегося кризиса, империя действительно стала настолько слабой экономически, что была почти полным банкротом, часто неспособным содержать собственные вооруженные силы, и в обстановке широкого недовольства падающим авторитетом центральной власти, бессильной перед восстаниями и беспорядками.

Тем временем на протяжении XVI века население империи удвоилось, и с ограничением возможностей экспансии в Европе, в которой давление населения сыграло свою роль, обнаружилась нехватка земель, на которых это избыточное население могло бы осесть. Земельный голод гнал молодежь из деревни на поиски средств существования в другие места. И государство османов, и традиционная средневековая система гильдий не были приспособлены к развитию других экономических ресурсов, кроме продуктов земледелия. Только с завоеванием Кипра появилась возможность для дальнейшего масштабного расселения людей. Другие подобные «отдушины» теперь были блокированы. Вследствие этого Анатолия, в особенности, была переполнена безземельными, не имеющими корней крестьянами, стремившимися попасть в нерегулярные войска или на любую другую официальную службу. Потерпев неудачу, они пополняли ряды потенциальных бунтовщиков и бандитов. Проблему безработицы усугубляли, из-за девальвации, удвоение цен, фальсификация и подделка денег, спекуляция, высокие процентные ставки и ростовщичество.

Чтобы покрыть дефицит, казначейство было вынуждено искать новые источники доходов за счет повышения ставок налогообложения. Тяжесть от этого в конечном счете легла на плечи крестьян, официально — через наложение увеличенных сборов как центральными, так и провинциальными органами управления. Но в реальности это было бремя, многократно увеличенное злоупотреблениями и незаконной практикой. Ведь последствия инфляции больше всего ощущались классами, жившими на фиксированные доходы, теперь наполовину обесценившиеся, и, следовательно, самими чиновниками, военными, гражданскими или судейскими. Ситуация толкала людей на взятки и коррупцию, поборы и вымогательство у крестьян с помощью незаконных действий. Практика, преобладавшая в конце XVI века, была в деталях изложена в правовом указе, разосланном провинциальным чиновникам в 1609 году султаном Ахмедом I. В нем было сказано: «Вы не объезжаете свои провинции, исполняя свои обязанности. Вместо этого вы только незаконно берете деньги с людей… Во время этих так называемых „патрулирований“… вы допускаете следующие злоупотребления: если кто-то падает с дерева, вы доказываете, что это убийство, вы идете в деревню, размещаетесь там и для того, чтобы обнаружить предполагаемого убийцу, пугаете людей, заковывая их в цепи. Наконец, помимо того, что забираете сотни золотых или серебряных монет, называя их „кровавыми деньгами“, вы бесплатно берете у сельчан в качестве так называемой „реквизиции“ лошадей, мулов, рабов, ячмень, солому, древесину, сено, овцу, ягнят, цыплят, масло, мед и другие продукты питания. Вы отдаете сбор своих доходов сборщикам по чрезмерным ставкам. Со своей стороны, они выходят на сбор с избыточным количеством всадников, и, вместо того чтобы самим удовлетвориться сбором ваших доходов, согласно закону и так, как это предписано записями, они пытаются извлечь столь много денег, сколько они хотят».