новые пьесы. Однако вместо того, чтобы продолжить, он быстро встал, простёр над головой больной раскрытую ладонь и приказал мягким, но решительным тоном:

— Ольга Надя Андреевна, графиня Кивостикова, следуй за мной в библиотеку.

Она открыла очень блестящие глаза, теперь словно погружённые в неведомые планы ментальной жизни. Молча поднялась и величественной походкой последовала за мужем, подчинённая его воле.

Они пересекли украшенный узорами порог библиотеки, и уже внутри Сергей торжественно повернулся к ней и продолжил отданный приказ, указывая на кресло у камина:

— Садись, графиня Кивостикова… и внимательно слушай, что я скажу.

Он коснулся пальцами её лба и добавил:

— Теперь спи…

Прекрасная Ольга положила свою белокурую голову на спинку кресла, не пытаясь сопротивляться, и, испустив глубокий вздох, с трудом вздымая грудь, сомкнула веки и заснула, погрузившись в немедленный сон, то есть пассивно подчинившись магнетическому сну, о котором говорят оккультисты.

Прошло несколько минут, в течение которых Князь стоял перед ней, углубляя транс необходимыми магнетическими разрядами и пристально глядя ей в лоб. Он мысленно молился, концентрируя собственную волю с целью облегчить страдания несчастной супруги. Когда он понял, что сон достиг нужной степени, он прекратил магнетические воздействия. Продолжая смотреть на неё, всё ещё пребывая в состоянии концентрации, он заговорил тихо, почти шёпотом, уверенный, что в этом состоянии глубокого транса достаточно будет одного излучения его мысли, чтобы её экстериоризованные способности поняли его с точностью произнесённого слова и ответили с предельной точностью. Сергей мягко спросил:

Вот перевод на русский язык:

— Ты спишь, дорогая Ольга?

— Нет, я не сплю… Я бодрствую… Только тело неподвижно, потому что ты так захотел. Я думаю, рассуждаю, вижу тебя, говорю с тобой… значит, я не сплю.

— О чём ты думаешь?

— О тебе! Ах! Я всегда думаю о тебе… о тебе, кого люблю всеми силами сердца. И так много думаю о тебе, что теряю рассудок и ориентацию.

— Да, ты испытываешь сильную моральную травму, вызванную большим страданием и страстью… Но разве ты не знаешь, что я тоже тебя люблю?… Что я отвечаю на твои чувства со всей силой и добрым намерением?

— Конечно, я знаю! В этом состоянии, в которое ты привёл меня своей силой мудрого оккультиста, я знаю, что ты меня очень любишь. Однако в состоянии человеческого бодрствования, когда наши духовные восприятия ограничены, я сомневаюсь и мучаюсь. Тогда мне кажется, что ты меня презираешь, ведь я знаю, что я намного ниже тебя. Думаю, что ты считаешь меня преступницей, хотя на самом деле я была скорее несчастной, чем преступницей… и что ты помогаешь мне только потому, что я ношу твоё уважаемое имя, и благодаря твоей безграничной доброте к ближнему. Такие мысли сбивают меня с толку… приводят к несогласию, к кризисам, которые меня одолевают… кризисам печали, раскаяния, горечи от потерянного счастья.

— Но правда в том, что ты ошибаешься, моя дорогая. Я глубоко люблю тебя. Именно благодаря любви к тебе я вернул тебя в моё общество. Твоё место рядом со мной, и нигде больше. Без меня ты всегда будешь потеряна. Наши души связаны тысячелетиями. И я не считаю тебя преступницей…

— Да, батюшка, я понимаю это сейчас, в этот момент. Но в другом состоянии я так страдаю…

— Почему ты страдаешь?

— Я раскаиваюсь в ошибках, совершённых против тебя и нашей любви. Я не хотела причинить тебе боль или предать тебя… а лишь привлечь тебя в общество. Я считаю себя недостойной твоего уважения. Хотела бы, чтобы время повернулось вспять, вернулось в прошлое, чтобы больше не покидать тебя из-за тщеславия. Я была глупой, тщеславной и капризной…

— Значит, ты действительно была любовницей Григория Ивановича Орлова?

— О, нет, никогда!… хотя он пытался.

— Может быть, Алексея Камеровича?

— Нет, нет! Я презирала его, он был недостоин!

— А… были ли у тебя другие любовники?

— Не спрашивай меня об этом, Сергей, ради Бога!

— Отвечай, Ольга Надя Кивостикова! Были ли у тебя другие любовники? Я приказываю тебе говорить правду, только правду!

Находясь в глубоком трансе, Ольга, которая в этом состоянии не могла ничего скрыть или утаить от своего допрашивающего, металась в тревоге, сопротивляясь приказу, выражая большие страдания. Вяземский повторил приказ:

— Отвечай, графиня Кивостикова: ты не была любовницей Орлова или Алексея. Но были ли у тебя другие любовники?

Тогда она внезапно ответила, словно приняв окончательное, бесповоротное решение, и смело бросаясь навстречу будущим последствиям, и сделала это, заливаясь слезами, корчась от тоски, закрывая лицо руками, пытаясь встать на колени, чему он помешал:

— О да, да! Я несчастная и хотела бы исчезнуть с лица Божьего! В Сибири, да! Много, много любовников, в течение примерно трёх лет! Но это было, чтобы не умереть от голода или холода! В Санкт-Петербурге нет! Мне стыдно перед тобой, перед собой, перед Богом! Прости меня, о Сергей, прости меня, ради Бога!

— Не проси у меня прощения, ведь я тебя не обвиняю. Для меня ты не преступница. Я люблю тебя сейчас, как любил прежде. Возможно, сейчас я люблю тебя даже больше, чем любил раньше. И я сожалею о том, до чего ты дошла. Ни в чём тебя не виню. Ты прощена, успокойся… И я приказываю тебе, когда ты проснёшься, забыть это прошлое и больше не страдать так, как ты страдаешь.

Вот перевод текста на русский язык:

"— Благословен будь, Сергей, за твою доброту. Если бы мне было позволено вернуться к нежности нашего былого супружеского счастья… Стать снова чистой, снова твоей женой, любимой, уважаемой, счастливой…

— Однажды ты вернёшься в мои объятия, в далёком будущем воплощении… и снова будешь счастлива… Но пока это невозможно! Я запрещаю тебе хранить такую надежду, когда ты проснёшься. Супружеская любовь сейчас уже не сделала бы нас счастливыми. Мы должны возвысить наши чувства, любя друг друга духовно. А теперь отвечай.

— Да, всё что пожелаешь, дорогой Сергей…

— Ты предала родину?…

— О нет, никогда! Это была клевета Алексея Камеровича и моей мачехи. Они угрожали очернить меня перед Царицей, если я не отдам ему свою любовь, а Ингрид Корсунской — своё состояние. Поскольку я сопротивлялась обоим, они исполнили свою угрозу…

— Ты их ненавидишь?…

— Да, ненавижу и хотела бы отомстить!

— Ты не должна этого делать. Ты должна простить их, чтобы обрести заслуги перед Божьими Законами, которые ты тоже нарушила. Если не простишь, никогда не будешь счастлива. Закон Божий заключается в любви… а любовь — это также прощение… Разве ты не видишь, что я, наиболее пострадавший из всех нас, прощаю тебя?…

— Помоги мне простить их,