– Ты что, меня учить будешь?! – рявкнул Шамсутдин. – Ты что нам принес? Какой-то собачий корм! Неси шашлык, водку!

– Но у нас нет этого. Только пиво и пивные закуски.

– Неси, я сказал! А то переверну здесь все вверх дном!

– Хорошо! – кротко кивнул официант и отошел.

– Вот так надо с ними! – Шамсутдин осмотрел сотоварищей. Ему не понравилось, что некоторые отводили глаза: значит, не одобряют… – Слушайте меня, и все у вас будет. Вот сейчас и шашлык появится, и водка…

Но вместо шашлыка и водки появились два крепких, коротко стриженных парня в кожаных куртках, спортивных штанах и кроссовках. Они быстро и безошибочно подошли к нужному столику, Шамсутдин встал, обозначая свое старшинство.

– Вы что здесь быкуете? – угрожающе спросил один – с расплющенными ушами борца. – Мы из бригады Шума. Это наша точка!

– Кто быкует, брат? Мы только шашлыка попросили, – миролюбиво объяснил Шамсутдин. И, совершенно неожиданно, ударил борца головой в лицо. Тот попятился, пытаясь удержаться на ногах, но не удержался и сел на пол, оглушенно тряся головой. Его напарник, оценив ситуацию, сунул руку под куртку и вытащил пистолет, причем, судя по выражению лица, вовсе не для того, чтобы просто попугать. Но Салман выплеснул ему в лицо пиво, он зажмурился, воспользовавшись заминкой, Шамсутдин левой рукой схватился за оружие, а правой ударил его в грудь. В руке его, неведомо откуда, оказался кинжал, который проткнул кожаную куртку с такой же легкостью, как и мускулистое тело, в которое вошел по самую рукоятку. Оставив пистолет в ладони Шамсутдина, парень тяжело упал на бок. Посетители пивной повскакивали, раздались крики.

– Сидеть, собаки! – Шамсутдин выстрелил в потолок. Наступила оглушительная тишина, остро запахло пороховым дымом.

– Валим! – крикнул Дауд, и все выбежали на улицу. Там у «бэхи» с открытыми дверцами стоял третий парень в такой же кожаной куртке. Он бросился навстречу, но Шамсутдин, не останавливаясь, полоснул его окровавленным клинком по лицу. Парень отшатнулся и присел, зажимая рану ладонями.

– Идите быстро, но не бегите! – скомандовал Шамсутдин. Но его не послушали. Да и сам себя он не послушал – ноги непроизвольно перешли на бег. Салман, Дауд и Анзор бежали следом. Они забежали в пустынный сквер.

– Где остальные? – спросил Шамсутдин, отмывая кинжал в снежном сугробе.

– В другую сторону побежали.

– Не выдадут?

– Не должны, – сказал Салман, но не очень уверенно.

– Смотри – ты их привел, ты за них отвечаешь, – с угрозой сказал Шамсутдин.

Салман ничего не ответил, но ему эти слова явно не понравились. Да и Дауд был недоволен.

– Зачем ты это устроил? – спросил он, глядя в сторону. – Взял и кровь пролил. А толк какой?

– Если бы не я, они бы нас положили! – зло возразил Шамсутдин. – Думаешь, это бы лучше было?

– Если бы ты не скандалил, никто бы не приехал и ничего бы не было! – поддержал товарища Салман. – А что мы выгадали?

Шамсутдин сменил тактику.

– Может, я и погорячился, – примирительным тоном начал он. – Зато теперь нас бояться будут! Теперь мы можем и эту пивнушку под крышу взять, и другие точки! Деньги будут, авторитет, все будет! Только сегодня в общагу не ходите, на всякий случай. Отсидимся несколько дней, а потом встретимся и составим дальнейшие планы…

* * *

Все четверо переночевали в Зеленом переулке. Трое спали вповалку, на полу, подстелив какие-то тряпки и кутаясь в куртки. Только сам Шамсутдин устроился в кровати и, в отличие от других, хорошо выспался.

На завтрак хозяйственный Салман приготовил яичницу, заварил чай. После еды начали «разбор полетов» вчерашнего вечера.

– Ты первого парня здорово с ног сбил! – сказал Дауд.

– Я головой черенок лопаты перебиваю! – похвастался Шамсутдин.

– Здорово! – уважительно кивнул Анзор. – Научи нас!

– Научу. Выйдем вечером на улицу, я покажу, как это делается. Только вам самостоятельно тренироваться надо! Кладете на доску сто газет – одну на другую, каждый день бьете в нее головой, вот этим местом, краем лба. – Он показал рукой. – А вечером одну газету снимаете. Через сто дней свободно перебьете лбом доску!

– За это время можно все мозги себе отбить, – ни к кому не обращаясь, сказал Анзор. Было видно, что он потерял интерес к такой тренировке.

– Я же не отбил, – скривился Шамсутдин. – Да и вообще – зачем мужчине мозги? Мужчине нужны мускулы. И деньги. А силой и деньгами можно добыть больше, чем мозгами!

– А где у тебя кинжал был? – соскочил со скользкой темы Анзор. – Откуда ты его так быстро вынул?

– Из левого рукава. Так и носить удобно, и доставать легко. Только надо закрепить, чтобы не выпал раньше времени. Да руками не размахивать.

– А покажи кинжал?

– Да чего его смотреть? Кинжал как кинжал, ничего особенного, – уклонился Шамсутдин. – Нам настоящее оружие нужно. Пистолеты, автоматы, гранаты…

Анзор покачал головой:

– Не забывай, ты не дома. Пистолет еще достать можно, а остальное – вряд ли…

– Достанем, не бойтесь, – уверенно сказал Шамсутдин. И ему поверили. А значит, признали в нем командира!

Из сауны Индеец не выходил вторые сутки. Опрокинув в рот очередную рюмку коньяка, занюхал ломтиком сыра и пьяно уставился в телевизор на стене. На экране бегали какие-то люди, стреляли друг в друга… Но вникать в сюжет фильма Индейцу было лень. Лень думать, лень шевелиться. И есть уже не хотелось. Даже две телочки, соблазнительно плавающие голышом в бассейне, его не интересовали.

Он был в печали и, как ни старался, не мог до конца расслабиться. Последнюю неделю мозг выедала одна только мысль, которая всплывала в самые неподходящие моменты: что делать с Шумом? Этот выскочка, взлетевший от обычного вокзального бомжа до старшего разборной бригады одной из самых могущественных группировок столицы, портил теперь ему жизнь. Он набрал невиданную самостоятельность: почему-то те вопросы, которые должен решать он, Индеец, теперь решал Шум. Почему-то к нему напрямую приходили с заказами на ликвидацию, к нему обращались с просьбами примирить врагов или припугнуть строптивых конкурентов, его приглашали третейским судьей по многомиллионным спорам… Надо признать, что он успешно разруливал все непонятки и решал задачи, за которые брался. Больше того, отдавал бабло в общак, удерживая свою долю. Но ведь именно он, Индеец, должен определять размер этой доли! И именно из его рук должны получать вознаграждение все бойцы!

К тому же неизвестно, сколько он оставляет себе и своей бригаде! Квартира Бройлера его не устроила, отдельный коттедж снял, его телку выгнал. И доставшуюся от Бройлера «Ауди» своему заместителю отдал, а себе взял в салоне нового «Гелика». Вдобавок разборную бригаду превратил в свой личный отряд – пацаны ему в рот смотрят и готовы за него в огонь и в воду! Он сам, без спросу, новых бойцов берет, причем таких же, как он – бывших военных. Другие бригады его тоже уважают, так что во всей Организации он в авторитете… А зачем тогда нужен он, Индеец? Ясно, чем такие расклады заканчиваются!