Он притянул её за плечи и успокаивающе произнёс:

— Тише, спокойно. Всё будет хорошо. — Джейна ткнулась ему в плечо, но слёз и истерики не было. Она просто молчала, сжимая его локоть, и едва заметно дрожала. А заметив кровь на ладони, попыталась тут же спрятать руку и испачкала его рубаху. — Ну вот, спасибо, а она, между прочим, светлая и была почти не драная. — Эрик хмыкнул. — Всё будет нормально. Мы всё ещё живы, в безопасности и на свободе, ну?

Джейна беззвучно закивала, уткнувшись в его плечо. Эрик растрепал её макушку, а потом замер и стал смотреть, как медленно тускнеет дневной свет, пробивавшийся из щели между обгорелыми досками. На улице стихли звуки, всё плавно окутывала вязкая тишина.

Скоро вечер и ночь. И снова — привычная борьба против всего мира. Разве что он теперь не совсем один, но поможет ли это выжить? Взлохмаченные волосы Джейны защекотали шею, Эрик резко сдул прядь и беззвучно усмехнулся. Лучше не думать об этом. Мир никогда не был к нему добр… но Эрик ещё готов показать ему свой оскал.

Не хотелось ничего.

Всё окутывал мягкий удушающий туман беспамятства. Не было прошлого и настоящего, не было будущего, только бесконечное никогда и божественная тишина.

— Вернись! Алекс, вернись, йа… я прошу тебя, — разорвалось где-то рядом со знакомым до боли акцентом.

Но на пронзительный зов мелодичного, чарующего голоса вернулся не он, а только проклятое ощущение головной боли и раздираемого на части скованного тела. Чьи-то пальцы коснулись лица, ощупали его, тронули запертые в кандалы руки.

— Вып-пей.

Пересохших губ коснулись края кружки, доверху переполненной водой. Но Алекс только мотнул головой, выбив кружку из женских рук и дёрнулся в оковах, намертво приделанных к стене.

Распахнул глаза и наконец увидел Талиру. На нежных румяных щеках мерцали пролитые капли, стекали по шее, расплывались пятнами на платье. Алекс поднял лицо и оскалился — вздрогнули её губы, затрепетали испуганно ресницы, а в зелёных глазах, как бы она ни храбрилась, промелькнул настоящий, непритворный страх. «Предавшая», — вырвалось хриплым шёпотом на даори. От мёртвого, запретного языка императрица отшатнулась.

Алекс глухо засмеялся. Пусть запомнит его таким. Страшным, безумным колдуном. Такого она хотела пробудить?!

Но в следующий миг видение исчезло, будто и не было. Ни голоса, ни Талиры, ни воды.

Безумие.

— Давай ещё разок, — крикнул кто-то, снова разорвав глухой мрак.

Алексу мучительно захотелось разлепить глаза. Но было поздно: на него тут же выплеснули ледяную воду. Она залила веки, попала в нос и рот, потекла по шее. Так это был бред. Он не висел в цепях, а лежал на полу? Только был скорее грязной лужей под головой, чем самим собой. Алекс с трудом шевельнул пальцами, резко потянул ртом воздух, а потом тут же начал отплёвываться от мелкого сора, который вместе с водой попал в горло. Сухой кашель скрутил судорогой всё тело и чуть не вывернул наизнанку.

— Очнулся наконец или ещё водички подбавить? — заржал тот же голос.

— Да хорош тут уже море разводить, — заворчал второй. — Потом ещё и убирать нам, если он тут сдохнет.

Проклятье, как же паршиво. После той мощнейшей бури Алекс всё ещё распадался и никак не мог прийти в себя. Не думал, что вообще очнётся. Кто-то ткнул в живот острым носом ботинка, заставляя перевернуться на спину.

Алекс открыл глаза.

Двое мучителей тут же отшатнулись, встретившись с его взглядом. Неловко переглянулись, словно постыдились за секундный испуг, и принялись ещё усерднее поднимать.

Алекс закрыл глаза и снова провалился в чёрную, как морская впадина, пропасть.

Сознание вернулось, когда кто-то, пыхтя от напряжения, хорошенько приложил его плечом о низкий каменный свод. Голову, которую и без того раскалывало на куски, пронзила ещё одна вспышка. Показалось, что он ослеп.

Один из ивварцев снова попытался пнуть. Алекс положился больше на слух, чем на зрение, перехватил его ногу и дёрнул на себя. Тот, не удержавшись, грохнулся на пол, а Алекс потянулся и с трудом сел. Опёрся о стену спиной, а затем медленно, нашарив руками и касаясь шероховатых камней, приподнялся.

Второй ивварец инстинктивно опустил руку на эфес меча, но отступил зачем-то на шаг назад. Как глупо. Боль, собравшаяся где-то в районе живота, казалось, никогда не кончится. Она мутила сознание, и то расходилась тысячей волн по телу, то собиралась в точке, на миг затихая. Он ведь наплевал на привычные ограничения, дал себе волю…

Перед глазами снова пронеслась буря, шторм, когда так хотелось уничтожить всех вокруг. Всех к Тёмному… и последний, молящий взгляд Джейны.

В следующий раз Алекс открыл глаза, когда его уже довели до маленькой комнаты. Довели или дотащили? Кажется, он опять терял сознание. Деревянная дверь перед глазами появилась слишком неожиданно. Кто-то втолкнул его внутрь, а затем дверь закрылась и стало наконец тихо.

Опустившись на пол и закрыв тяжёлые веки, он снова ушёл в спасительное небытие и собирал себя по кусочкам. Деталь за деталью, вдох за выдохом. Расслаблялись мышцы, словно развязывался, распускался тугой морской узел. Через время, которое не поддавалось счёту, Алекс ощутил как дыхание выровнялось и успокоилось. Силы, уходившие на сопротивление боли, возвращались. Вернулась и ясность мысли.

Он открыл глаза.

На чистом полу уложен плотный мягкий ковёр, на котором Алекс, собственно, и сидел. Взгляд рассеянно начал бродить по комнате, пока Алекс приходил в себя. Горел огонь в камине, полном дров. Друг напротив друга стояли два обитых тканью кресла, чуть дальше длинный стол у окна. Алекс перевёл взгляд ещё выше.

В одном из кресел сидел сам Верховный Служитель Иввара и глава Ивварской церкви — Эван Ингтан — и внимательно, почти не мигая, наблюдал за ним. Больше в комнате не было никого: ни солдат, ни слуг. Аккуратный и подтянутый Служитель прямо являл собой спокойствие и уверенность, его даже не портило длинное серое одеяние с белыми полосами подола. У Алекса же мокрые волосы облепили лицо, камзол оказался вывален в грязи.

— Присаживайтесь, капитан, — Эван кивнул на соседнее кресло.

Ничего не ответив и не изменив позу, Алекс посмотрел за окно, которое выходило на башню в торце здания. На улице было совсем темно.

— Благодарю… — Алекс откашлялся. — Мне и здесь неплохо. Очень мягкий… я бы даже сказал, располагающий ковёр. Признаться, впечатлён вашим вкусом.

Эван широко улыбнулся.

— Я рад вашей оценке, капитан. Этот ковёр достался мне в подарок от одной прекрасной дамы, и он для меня очень дорог.

— Вот как? — Говорить ещё было сущей пыткой. Казалось, слова и звуки дерут горло на части. — Тогда мои похвалы должны были достаться не вам, а этой… этой прекрасной даме, — Алекс невозмутимо провёл рукой по шелковистым нитям, продолжая неспешный разговор.