Подойдя, положил самострел и проверил пульс – мертв как труп. Уцепившись двумя руками за конец болта, выдернул его – нечего разбазаривать имущество. Перевернув убитого, убедился в своей правоте. То же самое лицо, пусть и постаревшее, которое улыбалось мне, когда он встречал вышедшего из леса маленького мальчика, что-то лопоча на местном.

– Земля круглая, – произнес я по-русски.

– Хромой, – окликнул меня Чустам. – А ты знаешь, что существует закон, предписывающий подданным империи говорить на имперском.

– А я не подданный этой империи.

– Тоже верно.

– Ага, не подданный – вещь, – усмехнулся Клоп одиноко.

Упрекать его в неуместной шутке я не стал, тем более что он сам это понял. Рабы тем временем возвращались на прежнее место. Проверять пульс у их жертвы не было смысла.

– Ты тоже можешь побежать, – предложил я второму работорговцу, держа арбалет.

Тот лишь хмуро посмотрел на меня.

– Встань, – прорычал однорукий, подойдя к нему.

Тот не шелохнулся.

– Вставай, тварь, и прими клинок как человек.

Похоже, работорговец, в отличие от своего напарника, выбрал иной путь попытки спасения своей жизни – играть на жалости. В этом мире, когда сдавались в плен, вместо того чтобы поднимать руки, становились на колени, но признавших поражение, так же как и у нас, не принято было убивать.

– Первый раз вижу благородного раба, – прокомментировал Липкий. – Хотя нет, второй. Горна тут еще видел.

Однорукий взглянул на Липкого и вдруг очень артистично крутанул клинок, разгоняя, и нанес режуще-рубящий удар по шее рабовладельца, тем самым почти снеся ему голову. И это левой рукой! Тело повалилось набок, и в этот момент клинок вышел из разреза. Труп мягко опустился на дорогу. Голова слегка ушла в сторону от тела, противно оголив кровоточащий разрез. У меня пошли рвотные позывы.

– Красивый мах. Воевал? – поинтересовался Чустам.

– Показушник.

Чустам одобрительно кивнул.

– Клоп, распрягай двуколку. Чустам, дай мужикам топор, пусть сами освобождаются. – Мне хотелось побыстрей уехать.

– Там на двуколке инструмент для расковки, – сказал однорукий.

– Липкий.

– Сделаем. – Вор вальяжно, вразвалочку пошел к арбе.

Я бы ухмыльнулся, но меня все еще мутило.

– Большой, осмотри, что на двуколке, часть продуктов оставь им.

– Могу спросить, кто вы? – поинтересовался однорукий.

– Освободители рабов, – усмехнулся Чустам.

– Рабы мы, – ответил я однорукому, – такие же рабы, как и вы. С собой не берем, и так запаздываем, – памятуя прошлое освобождение, собственно мое, предупредил я порывы идти с нами. – Но предупреждаю, мы тут одного либалзона потрепали неподалеку, да и имперским на хвост наступили, так что бегите как можно дальше отсюда.

– А что, неплохая бы команда вышла. – Липкий, улыбаясь, подвел мне кобылу и кинул кувалдочку и две заостренные пластины рабам. – Однорукий, хромой и немой.

Я закинул ногу в железное стремя. Железное! Однозначно перевяжу на Звезданутого.

– Ну вот если догонит, то с нами будет, – опять не вовремя сострил Клоп, имея в виду полный комплект лошадей, то есть резко возросший скоростной потенциал нашей команды.

– Большой?! – крикнул я.

Тот поднял руку, мол, все хорошо – телегу осмотрел.

Во второй руке у него поместилась целая связка мешков.

– Осмотреть бы. – Липкий кивнул на трупы.

– Согласен. Клоп, Чустам, прощупаем? – Ну не царское дело лазать по карманам, вернее, поясам.

Если честно, то боялся, что вырвет. Как-то уж очень подействовала на меня почти отрубленная голова.

– Оставьте пару мечей бедолагам, – попросил я.

– Да тут всего три, – ответил Клоп.

– У нас хватает.

Никто возражать не стал.

– Мм… – замычал немой, тряся какой-то сумкой в руках.

– Что?

Гигант подбежал ко мне, показывая содержимое. В сумке были аккуратно свернутые в трубочки свитки – документы на рабов. Запустив руку в сумку, я нащупал и медальоны.

– Чустам, надо найти и на этих, – я кивнул на трупы, – документы.

– Сделаем.

Работали наши быстро – понимали, что мы на дороге, вскоре все наиболее ценное было собрано. Я не знал, что делать с документами на рабов. Вроде бы как отдать бедолагам – с нашими печатями все равно не совпадают, с другой стороны – кто присматриваться будет? То есть самим пригодятся. В итоге я отобрал шесть бумаг – по количеству черных печатей у нас. К бумагам подобрал парные медальоны, а остальное кинул Клопу:

– Отдай рабам.

– Что значит «показушник»? – спросил я Чустама, когда мы направлялись к Ларку и Огарику.

– В круг выходил с мечом – знать развлекать.

– Понятно. – Аналог нашему слову «гладиатор» я знал, на местном это «раб для боев», а вот с гладиаторским сленгом я еще не сталкивался. – Туда рабов выводят или кто захочет? – на всякий случай решил прояснить для себя определение.

– Я добровольцев не встречал.

Наши оказались метрах в ста, если двигаться вдоль опушки. У Огарика были сонные глаза – замучили ребенка. Быстро перераспределили груз и лошадей, выделив парню на его радость, прогнавшую сон, кобылу.

– Что, куда едем? – спросил корм.

– Липкий, в какой стороне залив? – переадресовал я вопрос.

– Там. – Вор махнул рукой через поле по диагонали.

– Тогда туда. – Я подкорректировал немного курс в сторону синевшей вдалеке полоски леса, так как там, куда показал Липкий, вообще кроме поля ничего видно не было.

– Боязно в поле-то, – прокомментировал Клоп. – Нас далеко видно будет.

Нашелся тут Капитан Очевидность.

– Так и нам всех видно, – успокоил Толикам.

Сначала пошли рысью, а потом перешли на галоп, чтобы как можно быстрее достичь леса. Насколько проще, когда все верхом. Мало того что верхом, так еще и вьючная появилась.

Лес был смешанным, но хвойные деревья были с мягкими-мягкими иголочками. Запах здесь был совершенно другим. Чустам предложил встать на отдых, пока так далеко просматривается наш след. Предложение, конечно, было разумным – один кто-то смотрит с дерева, а остальные готовят. Как только увидели преследование, то сразу снялись и в кусты. Только вот не хотелось допускать такого, кроме того, выпили воду из последней бутылки. На месте освобождения рабов пополнить запасы из небольшой бочки, стоявшей в двуколке, не догадались. Да и лошадям нужно пить. В общем, сделали пятиминутный привал, во время которого произвели замысловатый обмен сапогами (добыли еще три пары) с целью подыскать подходящий размер. По итогу с плохонькой обувкой остался только Большой. Если честно, то я бы не хотел встретить такого противника, с ноги которого ему бы что-то подошло.