– Да. Этим невозможно прекратить заниматься, если уже начал. Это как тебе писать. Кроме того, мне это завещала Рахиль. Это связывает меня с ней. Я знаю, что никогда ее не забуду.

Марлена кивнула с пониманием:

– Ты поддерживаешь контакт с Руфью?

– Иногда. Она регулярно писала Рахили. Теперь на письма отвечаю я.

Марлена невольно сжала кулаки:

– Мне нужно с ним поговорить.

– С Аароном? – Дженни нахмурилась и сделала еще глоток чаю. – Ты действительно считаешь, что он сын Руфи? В это почти невозможно поверить. А что, если речь идет о другой женщине с таким же именем?

– Она когда-нибудь говорила о сыне?

Дженни пожала плечами:

– Я не знаю, может, Рахили было что-то известно. Мне кажется, Руфь и Рахиль очень сблизились за эти годы.

– Во всяком случае, фамилии совпадают. Он когда-то был Черновицким, хотя сегодня его зовут Церта. Он родом из Лемберга. Руфь ведь тоже оттуда, правда? Значит, все может быть.

Дженни резко вскочила и бросилась к окну, там она некоторое время стояла молча.

– Значит, это все-таки возможно… – наконец тихо произнесла она.

Марлена удивленно подняла брови:

– Что возможно?

Дженни печально усмехнулась:

– Приехать сюда и найти родителей.

– Ах, вот ты о чем, – наконец поняла Марлена. – Ты тогда еще была слишком мала, всего восьми лет от роду, ведь так? Какие возможности найти родителей есть у ребенка? Какие у него шансы найти отца или мать в этой огромной стране? К тому же Рахиль и Гершель стали тебе хорошими родителями.

Дженни отвернулась, украдкой вытерла слезы с лица тыльной стороной ладони и попыталась улыбнуться.

– О да! Я не хочу выглядеть неблагодарной. Нет, было бы чудесно, если бы Аарон нашел мать.

Виолетта опустила письмо и мечтательно улыбнулась. Стоял такой прекрасный весенний день! Она осторожно провела пальцами по листьям вербены в букете, который стоял рядом, – он распространил свежий лимонный аромат. Самец колибри с голубым венцом на голове наслаждался сладкой водой, которую Виолетта специально ставила для этих крошечных птичек. Сад играл темно-зелеными красками плетущихся по деревьям лиан и других растений. Бабочки порхали в постепенно прогревающемся воздухе.

– Ох, я так рада! – воскликнула она.

Марко взглянул на нее. Он как раз сидел на другом конце веранды, пытаясь починить сломанную соломорезку.

– Что случилось? Кто там написал? – спросил он, хотя уже догадался, что она ответит.

– Магали. – Виолетта все еще улыбалась. – Конечно, моя лучшая подруга Магали.

Магали… Марко тоже улыбнулся. Он довольно часто вспоминал ее с тех пор, как они познакомились. Это были тяжелые времена, бушевала чума. Как давно это было… После того как Виолетта снова покинула Буэнос-Айрес, он живо интересовался у сестры, как идут дела у Магали. А Виолетта постоянно держала его в курсе событий.

Они провели в Буэнос-Айресе почти четыре недели вместе, когда Магали и Виолетта вернулись с эстансии Ла-Дульче. Девушки показали ему город, они вместе гуляли вдоль реки и даже совершили поездку в Мар-дель-Плата – знаменитый курортный городок. Они устроили праздник с Мейерами-Вайнбреннерами и танцевали с Авророй Хофер. Но те несколько недель пролетели слишком быстро. Марко давно оценил Магали.

«Нет, наверное, это даже больше, чем…»

Марко на мгновение отложил работу. Хоть Магали понравилась ему и не с первого взгляда, но второго ему было достаточно. У нее были прекрасные блестящие рыжие волосы и серо-голубые глаза. Ее кожа была белее, чем у всех девушек, которых он знал до этого. Собственно, она являлась прямой противоположностью Эстеллы. Но именно это и нравилось Марко. Она была так же одинока, как и он. Она воплотила в жизнь мечту и теперь работала в одной из школ Мендосы. Марко казалось, что он породнился с Магали душой.

– И что же она пишет? – мимоходом спросил он.

Он не знал почему, но ему казалось, что будет лучше скрывать свой интерес к Магали. Его упрямая сестра считала, что брат уже слишком долго горюет об умершей жене.

– Она теперь помолвлена, – голос Виолетты звучал радостно. – Разве это не чудесно?

«Помолвлена?»

Марко внезапно охватило неприятное чувство, дискомфорт, который он не мог объяснить.

– Ох, – вздохнул он, – это действительно хорошо. Кто… С кем же? Мы его знаем?

– Какой-то коллега из соседней школы для мальчиков, Джейми Клиффорд… Нет, я его не знаю. Его отец, наверное, тоже шотландец, как и у Магали. Ах, я все время говорила… Она не верила, что сможет кого-нибудь найти. Знаешь, ее все считали слишком скучной. – Виолетта вскочила. – Ты меня прости, я просто обязана ей сразу написать ответ. Я хочу отправить письмо с посыльным. Он еще обедает в кухне, и если я потороплюсь…

– Конечно. – Марко улыбнулся сестре, словно это дело его совершенно не касалось. – Передай, пожалуйста, от меня привет и поздравь от всего сердца.

Когда Виолетта кивнула и убежала в дом, Марко отложил в сторону гаечный ключ и подошел к столу с закусками. Внешне спокойный, он налил себе стакан лимонада и выпил залпом. Вдруг ему стало тяжело дышать. Что-то угнетало его, вдруг перехватило горло. Марко расстегнул воротник рубашки, прошел несколько шагов к краю веранды и оперся о стойку.

Значит, Магали помолвлена. Он не был знаком с Джейми Клиффордом, но тот ему уже не нравился. Какое он имеет отношение к Магали? Он вообще представляет, какой это золотой человек? Будет он носить ее на руках или она вскоре разочаруется?

Но… эти дела его не касаются. Ему не должно быть дела до того, что происходит у подруги его младшей сестры. Марко вздохнул, вернулся к соломорезке и принялся убирать инструменты. Он не мог и не хотел сейчас работать.

Подсознательно он считал, что Магали всегда будет рядом, всегда одна, как и он сам. Ему нравилась эта мысль, хотя Марко не отдавал себе в этом отчета. Также он не осознавал, как много для него значит Магали.

Руфь опустила письмо. Слезы брызнули из глаз. Дженни писала ей из Буэнос-Айреса, уже второй раз за несколько недель. И это Руфь сразу насторожило. Хотя она и поддерживала контакт с дочерью Рахили после смерти подруги, но до этого они не так часто переписывались. В жизни на юге Аргентины не было ничего интересного, а все проблемы Руфь уже давно привыкла решать сама.

Но теперь… Это письмо от Дженни перевернуло все. Оно разбередило старые раны, которые она так терпеливо залечивала, и все это из-за одного имени – Аарон.

«Мой Аарон в Аргентине. Мой маленький мальчик приехал, чтобы меня найти».