Разведчики уже доложили, что поблизости нет и следа армии противника и ближайший город защищает лишь сброд из ополченцев. Решение напрашивалось само собой: захватить поселение и устроить там штаб, чтобы подготовиться к предстоящей кампании. Обученные и превосходно оснащенные войска Полипонта протаранят стену, и уже через два, в худшем случае через три дня имперская армия закрепится в городе. Позже туда придут караваны с провизией, и к тому времени, когда растают снега, все будет готово к началу войны.

Полководец ехал, небрежно придерживая повод одной рукой; его сапоги были начищены до блеска, стремена сияли позолотой. Несмотря на холод, Беллорум ехал с непокрытой головой, свято веря, что любой из его солдат узнает его и так. И в самом деле, его худощавый подтянутый силуэт в армии знали все, даже конюхи. Этот человек с коротко стриженными седыми волосами, светло-голубыми глазами и тонким ястребиным носом приводил их к победе за победой. И он же мог повесить, высечь или продать в рабство любого из них, если ему покажется, что подчиненный дал слабину. Таков он, Сципион Беллорум, главнокомандующий имперской армии, тот, кому не может ни в чем отказать даже сам император.

Однако, как оказалось, Беллорум ошибся больше чем на неделю. Десять дней защитники удерживали город, хотя стенобитные орудия в нескольких местах пробили в стенах огромные бреши. Вот и сейчас на глазах у полководца его отряды отхлынули прочь от пролома. Это была уже третья провалившаяся атака за последние несколько часов. Терпение Беллорума подходило к концу.

Вдобавок три дня назад погода испортилась, и он потерял несколько полков, которые опрометчиво отправил укрепиться в столице Айсмарка. Из-за внезапной метели, заставшей войска в пути, риск не оправдался. А ведь полководца считали баловнем судьбы. Обычно он укреплял позиции, прежде чем двигаться дальше, но тут не устоял: уж слишком легкой добычей казался брошенный Фростмаррис, пока дороги не были заметены снегом. Был шанс захватить город без борьбы и тем самым практически выиграть войну.

Но на сей раз удача отвернулась от Сципиона Беллорума. А тут еще, как назло, похолодало и зарядили снегопады. Лагерь под стенами осажденного города превратился в царство смерти — многие солдаты замерзли насмерть, многие получили обморожения. Полководец приказал взять Инглсби любой ценой. На кону стояла уже не только честь империи, но и само существование его армии. Еще несколько недель в палатках — и все войско Беллорума попросту вымерзнет.

— Полковник Марцелл, это ведь, кажется, ваш полк? — спросил Беллорум, глядя, как нападающие отступают после неудачной попытки ворваться в город через брешь в стене. Его резкий голос напоминал свист ветра, летящего над обледеневшей землей, и те, кто слышал эти слова, задрожали не только от холода.

Один из стоявших поодаль офицеров неловко подковылял к главнокомандующему.

— Да, командир. Но они в невыгодном положении: им неизвестно расположение улиц. А эти дружинники крепки, как задубевшая на морозе шкура.

— Вы хотите сказать, что они крепче имперских солдат? — тихо переспросил полководец.

— Э… нет, командир. Но они сражаются за свои дома и жизни своих близких. Им некуда отступать.

— Полковник Марцелл, вам и вашим солдатам тоже некуда отступать, если вы хотите дожить до весны и не быть повешенным за недостаток рвения. Вы сейчас же перегруппируете уцелевших и поведете их в новую атаку. Лично. И даже не думайте об отступлении. Или мне принесут ваш бездыханный труп, или вы вернетесь с победой во главе ликующего войска. Приказ ясен?

Марцелл отсалютовал и отправился к остаткам своего полка, который защитники продолжали вытеснять за пределы стен. Беллорум тем временем приказал еще раз обстрелять город, чтобы занять защитников, пока он собирает подкрепление.

Четверть часа спустя полк перегруппировался и снова ринулся в пролом. Одновременно другие имперские отряды ворвались в город через главные ворота и три пролома по периметру крепости.

На этот раз защитников удалось оттеснить, но те отступали медленно, сражаясь за каждую улицу, за каждый дом. Наконец через пять часов непрерывных и отчаянных боев (главнокомандующий даже лично участвовал в обороне тыла) дружинники были отброшены к последнему рубежу: баррикаде во дворе цитадели. Здесь они встали плечом к плечу с выжившими горожанами и сомкнули щиты.

Баррикады были сооружены из чего попало — поваленных набок телег, остовов старых кроватей. Методично обстреливая эти жалкие заграждения из мушкетов, имперцы атаковали ощетинившихся копьями защитников. Командиры безжалостно бросали своих людей в бой, задние ряды нападающих напирали, заставляя авангард гибнуть на вражеских копьях. Имперцы нападали снова и снова, отступали и вновь шли на штурм баррикад — так волны в бессильной злобе бьются о скалистый берег. Оборона держалась.

Это продолжалось уже почти час. Беллорум с каменным лицом наблюдал за битвой из полуразрушенной караулки у ворот цитадели. Наконец он не выдержал и вышел из своего укрытия, обнажив меч. Он решил лично показать своим людям, как нужно воевать. Когда остатки его измотанного непрерывными боями войска в очередной раз отхлынули от баррикады, он дождался, пока они перегруппируются, встал перед строем и молча смерил солдат тяжелым взглядом. Затем вскинул меч и повернулся к последней баррикаде. Солнце уже садилось, снова пошел снег. Белые хлопья лениво опускались на руины города и тела погибших.

Защитники молча выжидали. Больше им ничего не оставалось. Их командир пытался вступить с Беллорумом в переговоры, выбросив белый флаг, он просил только, чтобы имперцы дали вывести из города мирных жителей. Полководец выслушал его, кивнул ближайшему мушкетеру, и тот застрелил вражеского командира в упор. Даже король и королева вампиров во время Призрачных войн уважали белый флаг. Но Беллорум не признавал никаких правил, кроме тех, что устанавливал сам.

Имперское войско вновь двинулось на баррикаду, и защитники с глухим звоном сомкнули щиты. Но на этот раз имперцы не бросились вперед очертя голову. Они надвигались медленно и неумолимо, словно вышедшая из берегов река, и их предводитель шагал впереди своих солдат. Простые горожане обрушили на врагов град камней и обломков черепицы, однако имперцы продолжали идти вперед, будто не замечая сопротивления. Когда они подошли к баррикаде, Беллорум полез наверх, вскинув щит, чтобы отразить удары топоров и мечей. Лицо его оставалось столь же невозмутимым, как если бы он прогуливался по саду. Оказавшись на гребне баррикады, он взмахнул мечом, острие клинка вошло в глазницу какого-то дружинника, пронзив мозг. И вот уже меч Беллорума засверкал в огнях факелов, разя направо и налево, кромсая глотки, перерубая артерии. В ряду защитников образовалась брешь, и имперцы хлынули в нее, рубя и кромсая все на своем пути. Великий полководец тоже двинулся вперед, сея смерть.

Не прошло и четверти часа, как все было кончено. Оборона рухнула, и Беллорум приказал очистить город от последних выживших защитников. Сначала обезоружили и обезглавили немногочисленных уцелевших воинов Айсмарка, потом настала очередь мирных жителей — их согнали к стене и расстреляли. Сципион Беллорум, мрачно улыбаясь, отправился отдавать приказы по обустройству штаба в цитадели. Посреди двора он остановился над трупом полипонтийского воина. Это был полковник Марцелл, хотя его с трудом можно было узнать — лицо его было залито кровью из огромной раны на лбу. Беллорум отсалютовал ему мечом и пошел дальше.