Бран, конечно, не открыл своих волков миру и не покинул их. Он не похож на Серых Повелителей, которые принуждали выходить из укрытия даже тех, кто этого не хотел. Так что большинство волков все еще в укрытии, хотя Бран и нашел своего образцового волка.

Можете включить телевизор или раскрыть газету — и увидите человека, который проник в лагерь террористов, чтобы вызволить похищенного миссионера и его семью.

Миссионер и его жена были уже убиты, но троих детей спасли. На обложке одного из журналов большая цветная фотография. На ней Дэвид Кристиансен держат на руках малышку — светловолосую девочку, которая только-только начинает ходить; на ее перламутровой коже ясно видны синяки. Лицом девочка уткнулась в плечо Дэвида, а он смотрит на нее с такой нежностью, что у меня слезы наворачиваются на глаза. Но лучшая часть снимка — мальчишка с бледным грязным лицом, стоящий рядом. Сначала мне показалось, что он отупел от перенесенных испытаний, но потом я заметила, что он держит Дэвида за руку, и пальцы мальчика побелели, так крепко вцепился он в большую мужскую ладонь.

Поскольку автомеханик со сломанной рукой может только мешать, Зи отослал меня в контору заниматься бумагами. И здесь я не очень много сделала, но по крайней мере — как выразился Зи — не скулила рядом с ним.

Он ничего не сказал мне ни о своем кинжале, ни о том, кто такой Адельберт и почему ему нужен кузнец, а в Интернете я ничего не нашла. Когда я стала очень уж приставать, Зи заявил, что ему нравится современность, с ее сталью и электричеством, больше древних времен, потому что сегодня Metallzauber, то есть гремлин, может не только ковать мечи, которыми убивают людей. После чего опять прогнал меня в контору и‹вернулся к починке машин.

Я правша, а сломана у меня именно правая рука. Я даже не могу прижать ею листок, потому что врач скорой помощи велел мне держать руку на перевязи. Даже на компьютере мне приходится печатать одной рукой, а это ужасно медленно. Поэтому я использовала компьютер для игры в солитер и проиграла двести долларов воображаемых денег.

Это был не лучший момент для появлении Габриэля Сандовала. Я совсем забыла, что велела матери прислать его в понедельник после уроков.

Ему пришлось ждать, пока я подготовлю их счет и определю почасовую плату, которая показалась мне справедливой. Но ему придется отработать двадцать часов, и я решила, что это слишком много. Поэтому я добавила по два доллара за час, чтобы время выглядело более прилично.

Распечатав это все, я протянула ему. Он посмотрел, перечеркнул итоговую сумму и вернул первоначальную.

— Я еще столько не стою. Но буду стоить к концу первого месяца.

Я пересмотрела свою оценку паренька. Он не рослый и никогда не будет крупным мужчиной, но как он ни молод, было в нем что-то основательное.

— Хорошо, — сказала я. — Договорились.

Я показала ему все в конторе, что заняло пять минут. Потом посадила за компьютер и продемонстрировала перечень программ и систему оплаты. Когда мне показалось, что он понял, я передала ему пачку бумаг и оставила с этим.

Сама же вернулась в гараж и кивнула в сторону конторы, когда Зи вопросительно взглянул на меня.

— Думаю, я нашла замену Теду. Всучила парню текущие бумажные дела, и он даже не заворчал.

Зи приподнял бровь.

— Тед никогда не ворчал на тебя.

— «Черт побери, Мерси, неужели трудно вручить мне счет в тот же день, как получишь?» — я как могла лучше передразнила скрипучий голос Теда.

— Я думал, что тот, кто вырос с вервольфами, понимает разницу между ворчанием и бранью, — заметил Зи. Он положил гаечный ключ и вздохнул. — Мальчик беспокоит меня. Ты ведь знаешь, он получил стипендию, чтобы в колледже был образцовый другой, на которого можно было бы показывать пальцами.

— Вероятно, — согласилась я. — Но они никогда не поймут, что их сподвигло на это.

— Думаешь, с ним все будет в порядке?

— Не могу представить себе место, где Тед был бы не в порядке. Его ничего не пугает, ничего не тревожит, и он ужасающе компетентен во всем, за что ни возьмется. — Я похлопала Зи по спине. Ужасно люблю, когда он разыгрывает роль встревоженного отца. Такие разговоры у нас часто происходят с того времени, как Тед уехал в Гарвард. Их содержание я раз в неделю передаю Теду по электронной почте.

Я услышала, как открылась дверь конторы, и знаком попросила Зи помолчать, чтобы послушать, как мой новый офисный работник справляется с клиентами.

— Чем могу быть полезен? — осведомился Габриэль глубоким гладким голосом, который удивил меня. Я не ожидала, что он будет заигрывать с посетителями.

Но тут раздался голос Джесси:

— Я ищу Мерси. Она не говорила, что у нее новый работник.

Наступила короткая пауза, потом Габриэль резко спросил:

— Кто тебя ударил? Джесси рассмеялась и небрежно ответила:

— Не волнуйся. Папа заметил мой синяк, и тот, кто это сделал, уже мертв.

— Отлично, — произнес Габриэль таким тоном, как будто не возражал бы против того, чтобы принять это за правду.

— Меня ждут в машине, — сказала Джесси. — Я лучше пойду к Мерси.

В гараж она вошла с задумчивым выражением на лице.

— Мне он нравится. Я кивнула.

— Мне тоже. Хорошая прическа.

После очистки лесопильной фабрики мы нашли Джесси у Уоррена — без липкой ленты и без части волос. Уоррен выглядел… ну, он должен был выглядеть пристыженным, но в глазах его была улыбка.

Джесси возмущенно посмотрела на меня.

— Кто бы мог подумать, что гей не сумеет постричь волосы. — Она провела пальцами по своим длиной в дюйм волосам с серебристо-золотыми кончиками. Теперь она походила на девушку из 20-х годов в шляпе с бусами.

— Он тебя предупредил, что не умеет стричь, — заметила я, глядя, как Джесси подходит и целует Зи в щеку.

— Ну, на следующий день я привела их в порядок. — Джесси улыбнулась мне, но тут же посерьезнела. — Вчера папа позвонил маме и рассказал, что случилось. Все.

Я была знакома с ее матерью. Они с Адамом развелись четыре года назад, а Адам за моим домом живет почти семь.

— И что она сказала?

— Что он должен посадить меня на первый же самолет в Юджин и больше никогда у нее не показываться. — Она коснулась своих губ. — Знаешь, она это делает нарочно. Старается, чтобы он почувствовал себя плохим, как будто он животное. И если не получается, вспоминает четыре выкидыша, как будто ему они принесли меньше боли, чем ей. Как будто все это его вина. А он каждый раз ей поддается. Я представляла, что она собирается предпринять, поэтому заставила их меня выслушать: я взяла параллельную трубку. Мне показалось, что он согласится с ней и отошлет меня, поэтому я сделала, чего не должна была.