На втором портрете была изображена энергичная и привлекательная дама лет сорока с небольшим, с умным волевым лицом, короткими темными волосами и пронзительными карими глазами.

– Моя бывшая невеста, – прокомментировал Почепцов, пожевав узкими губами, – и ударение надо поставить на слове «бывшая». Была раньше директором местного краеведческого музея.

– Симпатичная особа, – пискнула Таечка, а я подумала, что директриса наверняка предпочла Почепцову кого-нибудь более привлекательного.

Валерий Афанасьевич осклабился, извлек из ящика стола коробку с сигарами и закурил одну – зрелище было странное: тщедушный человечек с гаванской сигарой во рту.

– Не советовал бы делать поспешных выводов, – пуская дым в потолок, заявил он. – Красивая внешность и светлый ум – далеко не всегда залог психического равновесия. Моя бывшая невеста, если вы не знаете, оказалась убийцей не менее дюжины человек, в том числе собственного отца и своей новорожденной дочурки.

Я вздрогнула, едва не пролив кофе себе на коленки. Ну надо же, никогда бы не сказала такого про холеную даму с ясным взглядом! Получается, что каждый из нас способен на жестокое преступление, и, возможно, даже не одно?

– Вы же слышали о так называемых «цветочных убийствах» в нашем Староникольске? – продолжил Почепцов. – Несколько лет назад они наделали много шуму, причем не только в России, но даже и за рубежом. Меня показывали по телевидению, я давал интервью и даже книгу об этом написал. Правда, тут подсуетилась одна особа, волей судеб оказавшаяся во всем замешанной, а у нее имелись влиятельные друзья... Так вот, ее книга стала бестселлером, а на мою никто даже внимания не обратил!

Последние слова историк произнес с нескрываемой горечью и презрением.

– Но это были мои преступления! – заявил он фальцетом. – Понимаете, дамы, мои! Я почти разоблачил «цветочного убийцу», но тут, надо же, влезла эта юркая особа, что вела расследование, и украла у меня все лавры. Потому-то все последующие годы я провел в архивах, как городских, так и частных, стараясь выйти на след нового сенсационного скандала, который стал бы основой для моей новой книги. Так я и заинтересовался августом семьдесят девятого и смертью коллекционера Пересветова и его дочки.

– Так, значит, вы тоже хотите разыскать убийцу? – вставила я. – Тот человек каким-то образом связан со Староникольском?

Почепцов неприятно улыбнулся.

– Я не исключаю, что так. И кстати, не стоит умиляться тому, что мы находимся в небольшом провинциальном городке. Именно здесь кипит настоящая жизнь, именно здесь человеческие страсти предстают во всей своей неприглядности! В большом городе они скрыты от глаз посторонних, там никому нет дела до своего соседа, здесь же все у всех на виду.

Почепцов говорил с непонятным сладострастием, и мне подумалось – каким же порокам подвержен сам доктор исторических наук?

– А теперь расскажите все, что вам известно! – потребовал Почепцов. – Мне нужно знать, какой именно информацией вы обладаете. И только потом я покажу вам кое-что сенсационное из моего архива. Такого вы еще ни разу в жизни не видели! Это просто потрясающе и сногсшибательно!

Заинтригованная его словами, я начала рассказ. Почепцов, надо отдать ему должное, был внимательным слушателем, делал пометки в большом блокноте, переспрашивал, уточнял и дополнял. Когда я завершила повествование, Валерий Афанасьевич удовлетворенно кивнул:

– То, что вы поведали мне, дамы, цены не имеет. Я давно подозревал нечистую игру и еще тогда был уверен, что тот жалкий тип, которого приговорили к расстрелу, невиновен. Что ж, можно сделать простой вывод – пятеро членов так называемого Староникольского союза, трое из которых уже мертвы, убиты неизвестным, имеют отношение к смерти Пересветова и его дочки. Только вот какое? Неужели они сами...

Он не докончил фразу, прошелся по кабинету, затем посмотрел на Таечку и на меня и заявил тоном заговорщика:

– Настал момент, чтобы ознакомиться с моими трофеями! У меня имеется секретный архив, но храню я его в подвале, чтобы никто до него не добрался, так что соблаговолите следовать за мной…

Мы отправились вниз по скрипучей лестнице. Вход в подвал преграждала огромная металлическая дверь с двумя врезными и одним навесным замком. Валерий Афанасьевич ловко с ними справился и, щелкнув выключателем, сказал, спускаясь по ступенькам:

– Да, наверняка так и есть, члены пресловутого союза и являются настоящими убийцами, поэтому они так страшатся за свою собственную жизнь! А тот, кто их убивает... Гм, этот тип, естественно, тоже как-то связан со всей историей, и если немного покопаться, то можно установить, кто же он такой.

Подвал был огромным и представлял собой настоящий лабиринт. Мы миновали помещение с оцинкованным столом (видимо, там Валерий Афанасьевич и препарировал туши животных) и оказались перед очередной дверью, закрытой на засов. Историк с трудом отодвинул его, распахнул створку и галантно произнес:

– Только после вас, дамы!

Мы с Таечкой прошли в небольшое помещение, заставленное полками с бумажными и пластиковыми папками. Историк указал куда-то вверх:

– Вон та папка, оранжевая... Там и содержится нечто поистине сенсационное, напрямую связанное с той жуткой историей! Я обнаружил документы в городском архиве и позаимствовал оттуда, все равно тамошние олухи не понимают, каким сокровищем обладают...

Я потянулась за папкой и в тот момент, когда она оказалась у меня в руках, услышала у себя за спиной лязганье. Таечка, прыгавшая около меня, тоже обернулась, и мы увидели странную картину – дверь в каморку была заперта. Внезапно раскрылось крошечное зарешеченное оконце, и мы лицезрели ухмыляющуюся физиономию Валерия Афанасьевича Почепцова.

– В чем дело? – спросила я недоуменно, раскрывая папку. Там обнаружились лишь старые пожелтевшие вырезки. – Валерий Афанасьевич, вы ошиблись. Здесь нет ничего сенсационного!

– Конечно, нет! – ехидно усмехнулся Почепцов. – В каморке моя мамочка хранила свои бумаги, по большей части кулинарные рецепты и выкройки. После ее кончины все так и осталось на своем месте, у меня рука не поднялась их уничтожить.

– Но вы же вели речь о чем-то сенсационном… – продолжала я и вдруг поняла: историк запер нас в подвале! Таечка сообразила то же самое, ринулась к двери, дернула ее, но открыть не смогла.

Почепцов пронзительно расхохотался.

– Как бы иначе я заманил вас в подвал, дамы? Сначала я хотел подсыпать вам в кофе снотворное, но потом решил, что слишком много мороки с двумя тетками, которых потом еще и в подвал придется самому тащить. У меня же ишиас и радикулит, врачи запретили мне поднимать тяжести. А так вы собственными ногами сюда притопали. Воистину, любопытство – движущая сила эволюции!

Я подскочила к двери, желая схватить наглеца за нос, но историк оказался проворнее и захлопнул оконце. Из-за двери донесся его приглушенный голос:

– Можете радоваться, убивать я вас не собираюсь. Посидите просто в подвале, в прохладе да тиши, подумаете о смысле жизни. А я займусь расследованием. Вы же дали мне в руки все нити!