– Ничего, – ответил Морган. – Не сейчас. Ладно вам, успокойтесь. Для начала выясните, кто занимает эти каюты, потом продолжим.

Пегги кивнула, все еще не сводя с Моргана взгляда, взяла список и молча принялась изучать его, пересев на диван. Уоррен и капитан Валвик достали с полки стаканы и разлили скотч. Все украдкой посматривали на Моргана, который уже усомнился в том, следовало ли так запугивать друзей. Может, все его опасения беспочвенны? В гнетущей тишине, прерываемой лишь монотонным гудением корабельных двигателей, он раскурил трубку, пока Пегги водила по списку пальцем.

– Ну? – сказал Уоррен.

– Подожди, старина. Не так быстро… Ммм… Оар… Грен… Гульден… Харрис… ммм… Хупер, Айзекс… мм, нет… Джарвис, Джером… Надеюсь, я не пропустила… Джестон, Ка… Кедлер… Кеннеди… Ага! – Она выдохнула сигаретный дым и оглядела всех. – Как вы сказали, шкипер? С-46? Да, вот! Кайл, доктор Оливер Харрисон Кайл. Представьте себе, одна из этих кают принадлежит доктору Кайлу…

Уоррен присвистнул.

– Кайл, а? Ничего себе. Уоу, погодите-ка! – Дипломат ударил кулаком в переборку. – Боже мой! Он же один из подозреваемых! Да, я припоминаю. Под его личиной наверняка скрывается вор…

Моргану стоило больших трудов убедить Уоррена отказаться от фантастической версии, что грабитель, отличающийся пристрастием к дубинкам, маскируется под врача с Харли-стрит. Убеждения американца строились на том, что чем респектабельнее человек выглядит, тем с большей вероятностью он окажется злодеем и убийцей. Примерами тому ему служили, собственно, книги Генри Моргана, в которых злоумышленниками в итоге оказались: адмирал, садовник, инвалид и дьякон. И только когда Пегги заметила, что подобное случается лишь в детективных романах, Морган переметнулся на сторону Уоррена.

– Вот тут ты не права, девочка, – заявил он. – В реальной жизни убийцы и воры всегда носят маски приличных людей. Просто ты о них узнавала уже тогда, когда они оказывались преступниками, а не всеми уважаемыми людьми. Ты думаешь: «О да, он убийца!» А не: «О да, это же тот самый почтенный гражданин, он всегда ходит в церковь, дом у него красивый, еще и в самом престижном районе живет». Вспомните имена самых известных убийц нашего столетия – о каждом из них был высокого мнения местный викарий. Констанция Кент?[45] Доктор Причард?[46] Кристина Эдмундс?[47] Доктор Лемсон?[48] Доктор Криппен?[49]

– Почти все из них доктора, а? – заметил Уоррен, зловеще улыбаясь. Похоже, мысль о связи преступного склада ума с медициной пришлась ему по вкусу. – Видишь, Пегги, Хэнк прав.

– Осел ты вислоухий! – возмутился Морган. – Откуда у тебя эта идея, что доктор Кайл вор, а? Он весьма известная личность… О, и выбрось из головы другую идею – о том, что кто-то убил доктора Кайла и притворился им. Это может сработать в случае с человеком, который редко появляется на публике, но не с известным доктором… Продолжай, Пегги. Скажи нам, кто находится в каюте С-51, чтобы мы могли уже покончить с этим и вернуться к важным делам.

Пегги нахмурила лоб.

– Вот. Это тоже странно. С-51. Перригорд. Мистер Лесли Перригорд с супругой. Так-то.

– И что в этом странного? Кто это?

– Помнишь, я рассказывала о крайне высоколобом эстете, который писал восторженные статьи о гениальности дядюшки Жюля? Когда я еще сказала, что надеюсь, мол, дядюшка сможет дать представление завтра вечером?

– А! Так это Перригорд?

– Да. И он, и его жена – невероятные снобы. Он пишет стихи – ну, знаешь, из разряда тех, которые никто не понимает. Например, о том, что его душа, точно сломленная преграда, что-то в этом роде. И Перригорд к тому же театральный критик, хотя и в том, что он пишет на этом поприще, я тоже никакого смысла не вижу. Но он утверждает, что французы – единственные настоящие драматурги. Говорит, что дядя Жюль – величайший гений классического театра со времен Мольера. Может, вы его тут встречали? Высокий такой, худой блондин. Его жена носит монокль. – Пегги хихикнула. – Каждое утро они наматывают по две сотни кругов по прогулочной палубе и никогда ни с кем не общаются!

– Хмм, – протянул Морган, припоминая людей в кают-компании. – О да. Я и не знал, что ты с ними знакома. Если этот тип писал о твоем дядюшке…

– О нет, я с ними не знакома, – широко распахнув глаза, ответила Пегги. – Они ведь англичане. Они могут написать о тебе целые многотомники, рассуждая о твоих достоинствах и недостатках, но даже не поздороваются, проходя мимо, до тех пор пока их надлежащим образом не представят.

Капитан Валвик опять забеспокоился. Он теребил усы, издавая странные скрежещущие звуки, будто кто-то тихонько скребся в запертую дверь.

– Йа налил фиски, – наконец не выдержал он. – Ты налей сотофой. Мы фроте пы все опсутили. Фпротшем, што мы решили телать-то? Нато пы нам и спать уше уклатыфаться.

– Я скажу вам, что нужно сделать, – с энтузиазмом предложил Уоррен. – Нужно составить план сражения. Завтра мы прошерстим корабль в поисках девушки, которая изображала тут обморок. Пока это единственная наша зацепка, и мы должны искать ее так же упорно, как Уистлер будет искать свой изумруд. Если, конечно… – Он резко обернулся. – Скажи честно, Хэнк – ты говорил все это, только чтобы напугать нас?

Эта мысль не давала ему покоя с самого начала, но он упорно отгонял ее от себя. Курт сцепил руки. Пегги в повисшей тишине отложила список пассажиров и тоже посмотрела на Моргана.

– Што «это»? – переспросил капитан Валвик.

– Странно, вы не находите? – осведомился Морган. – Мы не хотим, чтобы наш веселый фарс превратился во что-то другое, да? Но почему все же на койке перестелили постель, как вы думаете?

– Ладно, – тихо сказал Уоррен. – И почему?

– Потому что на ней могло быть больше крови, чем мы видели. Подумайте об этом.

Повисла тишина. Морган слышал свистящее дыхание капитана Валвика. Уоррен развернулся, посмотрел на койку, а затем принялся срывать с нее покрывало.

Переборки каюты тихо заскрипели.

– Может, ты ошибаешься, – сказал Уоррен. – Надеюсь, ты ошибаешься. Не верю я в такое. Не стану верить. Подушка… покрывало… одеяло… простыня… Все в порядке, смотрите. – Он сжимал постельное белье в руках. Странное зрелище – фигура в рубашке, сжимающая в руке коричневое одеяло и кучу простыней. – Вот, смотрите, черт вас дери! Все в порядке. Зачем ты нас пугаешь? Видишь, вот еще простыня… Подожди-ка…