все от переизбытка чувств, я просто растревожился, что мы не найдем вас здесь или найдем совсем другими. Но, хе-х, все обошлось.

— Да, — подозрительный взгляд Разиель немного покоробил Сейвена. — Ты бухнулся в обморок, едва увидел нас. Но Енисей говорит, что расстройства начались раньше и не по этому поводу.

— Ну, я не претендую на истину последней инстанции, — поспешил вставить Енисей, которому объяснение Сейвена понравилось больше, чем его собственные предположения. — Кроме того, не исключаю, что одно усугубилось другим. Да и сравнивать мне не с чем, чтобы делать какие-то выводы.

— А что с Властителем? — спросил Сейвен, разминая шею.

— Молчит, — ответила Диз. — Он ни разу не удостоил нас своим вниманием. Молчит и теперь.

— Странно все это, — вторила своим подозрениям Разиель. — Ну да ладно. Пойдемте уже отсюда, а то я скоро свихнусь в этой Вечности.

На вопрос, чем же они все время занимались, девушки ответили, что — ничем. Бродили по огромному городу, удивлялись его своеобразию, много разговаривали друг с другом и… Вместе тосковали. Конечно, последнее не было сказано открыто, однако Сейвен понял, что они стали гораздо ближе друг другу, чем до этого заточения.

Когда разговор зашел о том, почему за столько времени народ Кетсуи-Мо так и не достиг ничего принципиально нового, Сейвен высказался:

— Это стагнация. Их предназначения определило форму поведения. Однообразного достатка, исключившего всякий посул к развитию.

Все нашли идею определенно толковой и точно сформулированной. Диз даже не преминула шепотом выразить свое восхищение. Сейвен и сам оказался доволен высказанным, но нарном позже призадумался. Где-то он уже слышал мудреное словцо и очевидный смысл, таящийся за ним. Но где, когда и от кого — напрочь выветрилось из памяти.

До самой набережной он шел молча, хотя девушки активно делились впечатлениями от дней, проведенных в Вечности, с готовностью отвечая на любые вопросы. Сейвен прислушивался к оживленной беседе вполуха, а сам упорно вспоминал откуда он мог слышать о стагнации. Ему казалось это безмерно важным. Он мысленно произносил слово на всякий лад и во всевозможных интонациях. Представлял, как его вслух прочитывал Олаф, как оно слетало с уст моншера Дейта, воображал термин на золоченом корешке в качестве названия книги. Даже видел, как оно проскальзывает в развязной речи Зака! Но увы…

Сейвен никогда бы не подумал, что можно устать, напряженно что-то вспоминая. К точке внедрения он подошел вымотанный донельзя. Он уцепился за слово, как утопающий за спасательный круг в штормовую ночь. Все уже заняли положенные места, и только Сейвен все никак не поддавался уговорам Енисея.

— А может, повременим с возвращением? — наконец с надежой проговорил он. — Я хотел бы побродить здесь еще немного. Кто знает, когда доведется вернуться в этот дивный мир.

— Ты точно чокнулся, — спустя короткое молчание вымолвил Крайтер. — Вставай, давай, на положенное место, ценитель дивностей.

Сердце бешено колотилось, в ушах гудело, а руки и ноги мелко дрожали. Тягостное чувство упрямо приказывало ему быть здесь до тех пор, пока он не вспомнит, пока не догадается, кто произнес первым треклятое… «Стагнация. Кто?!» Наперекор себе он занял положенное место, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Мир Вечности потух и вспыхнул другой — алый.

Он открыл глаза и приподнялся, не дожидаясь, когда откроется крышка криогенной камеры. Стекло лопнуло, брызнули кровью осколки, окропив куртку, штаны, волосы и лицо. Мгновение он сидел, озирая тесную камеру. «Кажется, я порезался». Мелькнувшая украдкой мысль захлебнулась всепоглощающим повелением. Он встал, не обращая внимания на ранящие осколки, шагнул на пол и снова огляделся.

Сейвен хранил сознание и понимал творящееся. Но его воля окуклилась, застряла в глубине какого-то темного принуждения. «Атодомель? Властитель, это ты?!» Нутром он уловил что-то вроде усмешки — злорадного удовлетворения.

— Сейвен, ты чего?! — выпалил Зак. — Что с тобой?!

Сейвен хотел что-то ответить, но губы едва ли дрогнули. Он даже не посмотрел в сторону Зака. Когда он разворачивался, то в поле зрения попали Моргот и Лейла, нерешительно подступавшие к нему. Затем внимание переместилось к двери и твердые шаги — его шаги — понесли тело вон.

Уже в коридоре на него кто-то набросился и повалил на пол. По тяжести тела и глубине дыхания можно было решить, что это Моргот. Но для сверхъестественной силы, овладевшей Сейвеном, такой груз не стал помехой — его тело подбросило вверх, припечатав усмирителя к потолку. То был не Моргот, а Зак, после удара ослабивший хватку и с протяжным стоном соскользнувший вниз. Раздался грохот, заслышались топот и вскрики. Сейвен ничего не видел, кроме ступеней лестницы, по которой торопливо взбирался.

В другой раз его попытался остановить Моргот — он узнал его по здоровенным, как бревна, рукам. С чудовищной силой, которой обычный Сейвен не обладал, уемщик был отброшен назад. Только на лифтовой площадке товарищи рискнули еще раз остановить его. Пластик под ногами вскипел серебристо-голубой искрой и он глубоко увяз в этой каше. Ноги обдало холодом — это застыл расплавленный пластик сковывая его. Потом Сейвена обволок плотный белый туман, сгустившийся в мембрану непроницаемого кокона. На какое-то время он очутился в совершенной изоляции. В кромешной темноте раздавалось только его дыхание, со свистом вырывающееся сквозь плотно стиснутые зубы.

— Зря стараетесь, — проклекотал он чужим голосом. — Теперь я свободен.

Кокон взорвался кувшином молока, разлетелся на яркие брызги. Он снова увидел их. Расшвырянных по углам, забрызганных остатками кратковременного плена и частично контуженных. Теперь Сейвен глядел под ноги, наблюдал, как его ступни с хрустом выворачивают куски окаменевшего пластика.

Он несся по металлической лестнице, невзначай зацепил плечом какой-то элемент конструкции, но не почувствовал ни боли, ни квика задержки. Лишь услышал, как лопнула сталь. Этот звук, как вопль надорванной струны, долго звенел у него в голове.

У запертых дверей в усыпальницу Атодомеля Сейвен остановился. Мгновенье чужих размышлений и вот, он уже вылез наружу через пробоину, точно паук. Голыми руками он вцепился в одну из сороконожек и потянул. Бренное тело Сейвена налилось сталью, напряглось в нечеловеческих усилиях. Но он ничего не чувствовал. Он лишь слышал хруст суставов, треск костей и звон натянутых сухожилий. Зеленоглазый механоид со скрежетом вышел из гнезда и полетел к земле. Получившегося отверстия более чем хватило, чтобы проникнуть в капсулу.

Внутри было холодно и тихо. Механические существа все так же безвольно глазели зеленцом. Стоял на месте и громадный алтарь, вместе с окровавленным телом Властителя. Не сводя глаз с покрытого льдом алтаря, Сейвен обошел его кругом и остановился в изголовье.

— Наконец-то, — склонился он над лицом Властителя.

Из широко раскрытого рта хлынул черный