будто начала остывать. Туман сгустился еще и приобрел насыщенный синий цвет. Стало отчетливо видно, что Реликт, действительно, остывает. Его поверхность раскололи веточки черных трещин, расширяющихся к основанию полусферы. Внезапно эти темные зигзаги ослепительно вспыхнули и кокон Крайтера порвался в лоскуты. Лохмотья невесомым пеплом воспарили над генизой и скомкались в прежний шар, что и вернулся к ожидающим.

В отсветах пламенеющей ночи Крайтер разительно выделялся. Вся его кожа, волосы и даже плащ тускло блестели пепельно-голубым цветом, отчего он походил на видение. Разиель бросилась к нему:

— Никогда больше так не делай, понял?! — она схватила его за плечи и встряхнула, насколько хватило сил. — Не хватало мне еще и тебя потерять.

— Я не могу пробиться, — в голосе Крайтера звучала усталая досада. — Гениза стала непробиваема. Она как… Как не из этого мира. Вроде и здесь, но дотронуться… Даже дотронуться нельзя.

Земля под ногами ощутимо вздрогнула. Товарищи переглянулись, но ничего не сказали друг другу.

— Это Властитель, — проговорил Сейвен и посмотрел в сторону Реликта. — Он использовал меня. Теперь он там — внутри. И все закончится плохо. Очень, очень плохо. Я это чувствую. Я узнал его. Простите. Это все моя вина.

— Будешь продолжать в таком же духе, — Моргот скрестил на груди руки, — я тебя точно винить начну. Откуда ты или кто-то еще могли знать о его замыслах?

— Я мог остаться в Вечности. Я должен был вспомнить его ноты! Если бы я вспомнил! Если бы… — голос Сейвен потонул в диком грохоте.

Земля под ногами тряслась. В непрерывной дрожи отчетливо улавливались особенно мощные толчки, крепнущие с каждым квиком. Рокот нарастал. Сейвен, уже едва удерживая равновесие, повернулся и увидел, как скальная гряда, протяженностью километров шесть-семь, оседала, точно внезапно лишившись опоры. Тут же встряхнуло так, что все разом упали на землю. Укромное плато, на котором они ютились, пронзила трещина шириною в несколько метров.

Часть утеса сползла в клокочущий океан. В любой момент остаток, который обнимал Сейвен, мог пропасть там же. Крайтер, болтающийся рядом, вдруг что-то крикнул и остатки плато накрыл тусклый блин креатуры. Сейвен инстинктивно вцепился в субстанцию руками.

Команда в полном составе цеплялась за белесую лепешку, начавшую осторожно, чтобы никого не стряхнуть, переворачиваться. Затем она съежилась до размеров знакомой чащи и тотцикл прикрылась непроницаемым коконом.

— Все целы? — взволнованно спросил Крайтер, и оглядел пассажиров. — Мы должны вернуться в Мегаполис. Немедленно!

— Это еще зачем?! — возразил Зак. — Надо скорее дуть в купол! Вдруг по всей Вербарии такая же ерунда!

— Именно поэтому мы должны вернуться в Мегаполис! Креатура недостаточно сильна, чтобы поднять в воздух больше! Я должен расширить биоэфирный пласт!

— За счет Кетсуи-Мо? — уточнила Лейла. — Крайтер, как можно?! Они ведь все еще живые люди!

— А как я должен поступать?! — озлился он и, невзирая на ответ соратницы, круто развернул гондолу и выстрелил ею в сторону гор. — Виться над куполом и просто наблюдать, как люди внизу тонут в воде или огне? Кетсуи-Мо пришел конец! Вербарии — тоже! Если не сегодня, так завтра. А с их помощью, с помощью их ментальностей я смогу вытащить из этого дерьма не только наши шкуры, но и еще хоть чьи-нибудь!

— Да откуда тебе знать, что планета гибнет?! — не унималась Лейла.

— Я чувствую это, — после недолгого молчания глухо произнес Крайтер. — Сейв, скажи ей.

— Да, это так, — столь же глухо отозвался Сейвен.

— Это мы еще посмотрим, — насупилась Лейла и замолчала.

От пелены непроницаемого шторма остались только молнии, вторившие контурам бывшей небесной тверди. В пульсе резкого света Мегаполис казался пустынней обычного. Вспышки света порождали бесконечно глубокие тени, отражающие, казалось, изнанку реальности.

В частом мерцании молний были видны корявые разломы, змеящиеся поперек улиц, каналов и площадей. Они зияли так глубоко и чернели так истово, что небесный блеск не проникал вглубь. Многие здания, чья высота и величие не допускали даже мысли об обрушении, теперь покоились на земле разбитые в дрязг. Один раз Сейвен стал очевидцем такого падения. Исполин в сотню этажей осел, накренился и медленно, как в кошмарном сне, без единого звука, сорвался вниз. Почти сразу он зацепил соседнего великана, и тот, не выдержав, повалился следом. Совокупное обрушение взметнуло сизую тучу, часть которой пришлась на брызги — макушки гигантов угодили в еще живую реку.

Удивительно, но все двенадцать башен Вечности уцелели. У пробоины в верховой перемычке стоял Енисей. Он точно ждал их и теперь, дождавшись, неуклюже радовался возвращению. «Жаль, что ты не умеешь говорить». Сейвен поймал себя на мысли, что относится к Енисею не как к груде железа, а как к живому, которого тоже был рад видеть.

— Енисей, — Крайтер взял психобота за металлическое плечо. — Мы должны забрать всех. Должны забрать каждого из народа Кетсуи-Мо. Вербария гибнет — Властитель вырвался и теперь правит генизой. Ты понимаешь, что это значит? Ты меня понимаешь?!

Енисей затрясся всем телом, как бы выражая согласие, развернулся и неуклюже пошагал вдоль коридора.

— А ну-ка, — Моргот подмигнул Заку и они лихо подхватили Енисея. — Не трепещи. Просто маши, где надо сворачивать, и все.

Они выбрались на площадку и поспешили по лестнице вверх. Окружение едва заметно подрагивало, и чем выше они поднимались, тем дрожь ощущалась меньше. С каждым новым витком лестницы становилось холоднее. Под стать температуре изменялось и освещение от чисто белого к бледно-голубому, а у вершины — ярко-синему.

Наконец, лестница округлилась последней клеткой, утопающей в ультрафиолете. Дверей не было, и Енисей просто указал на единственный широкий проем, куда все и устремились.

— Микробов травят, что ли? — волосы Зака, его бледноватое лицо, а особенно глаза — пропитались ярко-фиолетовым тоном.

— Нет, это не то, — возразил Крайтер, чей облик целиком излучал лиловый свет. — Это защита, но не от вирусов.

— А от кого?

— Не знаю. Но мне неуютно здесь.

Недолгий коридор закончился обширной залой, по-видимому общей для всех двенадцати башен. В центре залы витали пурпурные сгустки. Субстанция пребывала в постоянном движении, подкупающем чувства очарованием жизни. Как ни торопились товарищи, но на короткое время они замерли, молча созерцая красоту живого биоэфира. Один только Енисей не обращал внимания на красоты. Он спустился к фиолетово-ртутному клубку, обошел его кругом и вернулся назад. Зажглись маленькие белесые лампочки, округляя контур. Стало видно, что спай ментальностей помещался в стеклянной колбе, уходящей краями в пол и потолок залы.

Редкие светляки ламп казались чужими в этой фиолетовой вселенной. «Как мы. Вторглись без зазрений и изготовились рушить. Целый мир. Удивительно, как только Енисей согласился». Впрочем, психобота простаком назвать было нельзя —