— Меня, кажется, здесь в чем-то подозревают? Тогда мне лучше уйти, — попыталась встать Леночка, но Власовна схватила ее за руку и снова усадила.

— Не торопись, дорогая, — подошла сзади вплотную к Леночке Алла и накинула на ее шею веревку, крепко стягивая. — Мы без тебя вряд ли справимся.

Леночка попыталась закричать, но Власовна подскочила и зажала ей рот. Дождавшись, пока секретарша перестанет дергаться в предсмертных судорогах, Алла отпустила веревку. Тело сползло на пол, ударившись головой о металлическую ножку кровати.

— Я не переборщила?

Алла равнодушно смотрела на неподвижное тело, словно разглядывала чужую дохлую кошку в своей квартире. Хотя, если бы это была ее собственная кошка, она бы смотрела так же: брезгливо, с желанием поскорее избавиться от трупа и, конечно же, безо всякого чувства жалости. Может, потому никогда и не заводила домашнюю живность?

— А не лучше ли было просто связать ее, а рот заткнуть кляпом?

— Нет, Аллочка, все так, как надо. Другого пути у нас не было. Ее нужно пока положить вместо тебя. Бери за ноги.

Они перетащили легкое, почти воздушное тело секретарши на кровать.

— Ты не стой зря-то, переодевайся. Я тебе кое-что из одежды принесла, под белым халатом все равно не видно, что это не ее. Да светлый парик на голову нацепи. И посмотри в ее сумочке косметику, тебе нужно обязательно подкраситься и щечки немного подрумянь. Но особенно губы ярче намалюй, как у нее.

Власовна наклонилась над Леночкой и тщательно стерла носовым платком помаду с губ:

— А вот ей эта красота уже без надобности.

Натянув на голову Леночки черный парик, повернула бездыханное тело лицом к стене, укрыв одеялом до самого подбородка.

— Вот и ладненько. Прямо как ты спишь. Если трясти не будут, до самого утра спокойно пролежит. А ты, дорогая, белый халат-то накинь на плечи да шубейку ее не забудь с сумочкой. Там небось документы. Совсем ни к чему, чтобы сразу определили, кто она такая.

Алла вглядывалась в зеркальце пудреницы, что нашла в сумочке убитой, поправляя парик и крася губы.

— Власовна, скажи честно: зачем ты мне помогаешь? Только из жалости?

— Нет, конечно. Ты очень напоминаешь мне мою бедную дочь Аллочку, погибшую трагически. И я не допущу, чтобы ты тоже погибла. Я сделаю все, чтобы тебя спасти. В память о моей дочери. Так что прими это как должное. Мне необходимо о ком-то заботиться. И я выбрала тебя. Хочешь ты этого или нет.

— Очень хочу. Никто и никогда обо мне не заботился. И помощь твою я принимаю.

— Тогда поторопись. Нам нужно как можно скорее выбраться отсюда.

Несколько минут они стояли у двери палаты, прислушиваясь. Власовна вышла первой. Дождавшись, пока опустел коридор, потянула за собой Аллу. Заперев дверь на ключ и защелку, они устремились в сторону выхода. Алла шла, не поднимая головы и глядя в пол, когда навстречу попадался кто-нибудь из медперсонала. Ей казалось, что сердце стучит так громко, словно пытается привлечь к себе чье-то внимание.

Они беспрепятственно прошли мимо охраны. Удостоверение секретаря-помощника судьи и в самом деле открывало любые двери. Даже в психушке. Выйдя из здания, оказались в небольшом парке территории лечебницы. Алла невольно замерла в восхищении.

Она пропустила лето и осень, попав из цветущей весны в сказочную зиму и царство пушистого искрящегося снега. Деревья серебрились жемчужным инеем, а на лицо, словно нехотя, опускались и тут же таяли прозрачные кружева снежинок. Морозный воздух свеж и чист — не надышишься. Даже небо, низкое, серое и тяжелое, символизировало для нее долгожданную свободу. А птицы словно с ума посходили, распевая свои зазывные для неумолимо приближающейся весны песни.

От ощущения счастья у Аллы закружилась голова. Она бы еще так стояла неизвестно сколько, но Власовна настойчиво тянула ее за руку, уводя как можно дальше от неотвратимо надвигающейся беды. Но есть ли оно у них еще в запасе, время-то, чтобы успеть укрыться в надежном месте? И существует ли оно, надежное?

Они благополучно выбрались из парка, и Власовна, стоя на обочине дороги, где снег почти растаял, пыталась поймать такси. Но машины, как назло, не желали останавливаться.

Пухлая белая туча, незаметно надвигаясь, заволокла со всех сторон горизонт. Но вдруг — о чудо! — краешек заходящего солнца вынырнул из лунки очистившегося неба, раскрасив его пурпурными красками. Даже остатки таящего снега приобрели нежный коралловый цвет.

— О господи, красота-то какая! — не удержалась Власовна, но, глянув на стоящую рядом Аллу, забеспокоилась: — Да что с тобой такое, Аллочка? На тебе же лица нет!

— Почему все такое красное? Как будто кровь под ногами. Это дурной знак. Мне страшно! — Алла с ужасом смотрела на полыхающий горизонт.

Рядом остановилось такси, и Власовна чуть не силком запихнула в машину застывшую от ужаса подопечную.

— Успокойся, дорогая. Это всего лишь закат. Через несколько минут солнце зайдет и природа утихомирится. Все хорошо. Поверь мне, я никому не дам тебя в обиду, — уговаривала она Аллу, обнимая за плечи.

Сначала они ненадолго заскочили в квартиру Аллы. Там царил беспорядок, словно кто-то искал нечто, но, не найдя, расшвырял от злости все вещи по полу. Запасные документы со всеми необходимыми визами, а также деньги в потайном сейфе, встроенном в стену за отодвигаемой специальным механизмом ванной, оказались на месте.

Переодевшись и наскоро покидав кое-какие вещи в спортивную сумку, они на той же машине отправились в аэропорт. Им оставалось только надеяться, что, пока сообразят о побеге сумасшедшей, пока догадаются известить полицию, а та обложит аэропорт и вокзалы, они будут уже в воздухе. К тому же по документам Алла значится теперь как Смирнова Мария Петровна.

И неважно, куда лететь, лишь бы поскорее оказаться подальше от места преступления. Но главное — успеть пересесть на любой самолет, вылетающий за границу.

Вера места себе не находила от переживаний.

Шли уже четвертые сутки, как Сергей словно в воду канул. Виктор на второй день исчезновения отца обратился в полицию с заявлением о без вести пропавшем, намекнув на то, что тот может быть убит кем-нибудь из недоброжелателей. И следственная машина заработала в полную силу: опросы, проверки, обыски на квартире и в доме.

На все вопросы, задаваемые Вере, отвечал Максим, ее адвокат.

Полиции ничего не стоило выяснить факт наличия завещания, написанного Сергеем в день его исчезновения. И теперь Вера оказалась единственной подозреваемой. Пока непонятно в чем, но был бы подозреваемый, а жертва найдется. Выходило так, что только Вере была выгодна смерть Сергея. И дело совсем за малым — найти его, будь он среди живых или среди мертвых. Но как раз с этим и возникали проблемы.

Проведя самым добросовестным образом весь комплекс поисковых и оперативно-разыскных мероприятий и не получив данных, указывающих на совершение в отношении Петрова С.Ф. преступления, в полиции завели разыскное дело. Виктор и Алена открыто заявили, что не надеются больше увидеть отца и свекра живым, а в убийстве подозревают Веру, сначала коварно обманувшую, а затем и расправившуюся с ненавистным бывшим мужем немедленно после оформления на нее обманным путем завещания. Они даже жалобу написали в прокуратуру на недобросовестных работников полиции, не желающих задерживать явную убийцу в лице Веры. И если бы не Макс, не избежать Вере ареста.