– А скажи-ка, гость дорогой, перебирались всем кагалом аль нет? Что-то подсказывает мне, что…

– Правильно подсказывает, – ядовитая хина стекла с губ полковника. – Нет, не всем. Часть людей переселилась в Среднюю Азию и Сибирь. Почему?

– Хм, – скрипнул стулом Михаил, потерев небритый подбородок. – Столбим территорию?

– Приятно иметь дело с умными людьми, – грустно улыбнулся полковник, превращая в труху третью по счёту сигарету. – Как бы мы ни хотели, чтобы наше будущее было радужным и безоблачным, но люди не меняются. Как ни прискорбно признавать. Мир не настолько велик, господа-товарищи. Пройдёт сто, двести лет, наши потомки вновь заполонят планету, и она опять начнёт скукоживаться и уменьшаться. Тот, кто первый застолбит за собой относительно чистые земли, тот и будет править балом. Командование смотрит вперёд, планируя категориями десятилетий и столетий. Иначе сейчас нельзя. Оперирующие сиюминутными потребностями, как показывает практика, обречены на вымирание или уничтожение… Возвращаясь к сказанному, Африка, Азия – это очень хорошо, но и на родине осталось достаточно народа, чтобы продержаться не один десяток лет. Кое-что мы наладили и обеспечили, организовали связь, да и на юг не просто так собирались. Заводы снимали прямо как во Вторую мировую. Караван из пяти десятков судов много чего в трюмах содержал, поверьте мне.

– Красиво поёте, полковник, вы там свистаните зелёным свистком, когда лапшу снимать с ушей. Что, прямо-таки всё как в сказке: отцы-командиры, денно и нощно заботящиеся о благе народа, тот самый народ, безоговорочно следующий за мудрыми кормчими. Где подвох, Борис Михайлович? Лубок красивый вы нарисовали, а что кроется за ним, обошли стороной.

– Не хочу о грязи, – тяжело вздохнул полковник. – Не стану обманывать, хватает всего. И грязи, и крови по маковку. Турки, индийцы, китайцы, малайцы, корейцы, уцелевшие в Европе… народу выжило с гулькин нос, а… да что там говорить! – махнул он рукой. – Оружия в мире столько, что до зубов вооружены даже зубы зубов, а мест приличных не осталось. Режутся все со всеми. За всё что угодно: земля, еда…

– Женщины…

– Женщины, – эхом отозвался полковник, поймав взгляд Валентины. – Диспропорция полов сумасшедшая… В шахтах и подземельях работало много мужиков, и от этого никуда не деться. Пришлось и этим вопросом заниматься по мере сил и возможностей, – совсем глухо закончил он таким тоном, что окружающим становилась ясна бесперспективность расспросов на данную тему, а обладающие малейшей толикой фантазии сразу представляли варианты решения женского вопроса. Полковник лишь криво ухмыльнулся и едва заметно кивнул на выгнутую бровь Михаила.

– Грубо говоря, нас спасло армейское ядро и дисциплина. Жесточайшая, тоталитарная дисциплина, если хотите. Расстрелы и казни. Всё было, не стану скрывать.

Только так мы сумели удержаться на грани и не рухнуть в бездну тотального вымирания, как бы пафосно последнее ни звучало. Вы не представляете, что творилось в первые месяцы… Как-то не думал я, что придётся натуральным образом воевать дома и ходить в рейды против своих же сибиряков и Поволжья. Киев мы задавили походя, да и не сопротивлялись они особо, наоборот, радовались, когда их вывозили из заражённых зон. Такие вот пироги с котятами, ребятки. Думайте, что хотите.

– Ладно, это всё прекрасно, – Михаил легонько хлопнул ладонью по столу, – а к нам ради каких гвоздей вас понесло?

– Земля, форпост, – легко отозвался полковник. – Хотите верьте, хотите нет. По отзывам вашей бывшей жены и друга, вы тут серьёзно и надолго обосновались. Если верить их характеристикам, вы вообще основательный товарищ. Стоп-стоп, пожалуйста, без вопросов. Да, это не всё. У нас полно людей, которым не пошёл климат, о различных болезнях типа малярии, мухах цеце и лихорадках я не упоминаю. Много облучённых, говоря простым языком, и тех, кто элементарно желает вернуться в Россию, но не всех мы можем вернуть туда, откуда взяли, да и нецелесообразно это, поверьте мне. Есть ещё чехи и белорусы, которые бы с удовольствием обосновались хуторами подальше от жары, но поближе к зимам. Вижу недоверие в ваших глазах, тем не менее это так. Как я говорил, пройдёт сто лет, и цена чистых земель возрастёт на порядки. Вы тут сидите, можно сказать, у Христа за пазухой и не знаете, что японцы массово бегут на Сахалин и в Корею, и только основание военного поста на острове позволит нам в будущем удержать его за собой. Китайцы, сколько бы их ни оставалось и как бы они между собой ни воевали, хлынули в Северный Вьетнам. Кстати, от вас до Китая тоже только реку переплюнуть, и корейцы недалеко, а мощных промышленных кластеров, способных отравить природу в ближайшей округе, не было ни у кого, поэтому хотите вы или нет, но пост и военный форт здесь будут основаны. Не конкретно здесь, но в окрестностях города, мест хватает. Дней через десять или чуть более сюда прибудет около трёх сотен колонистов. Весной, с открытием навигации, ожидается ещё двести человек. И да, проблем с топливом у нас нет, мы договорились с иранцами и запустили в работу небольшой нефтеперегонный завод, продукции которого нам хватает за глаза, благо персы оказались людьми вменяемыми.

– То есть ты нас просто ставишь перед фактом? – резюмировал Михаил.

– Как бы да.

На данной фразе поток откровений усох сам собой.

Михаилу со товарищи требовалось переварить сногсшибательную новость, а полковник, бросив на Валентину нечитаемый взгляд, сунул в рот сигарету и вышел на улицу. Разместившись на дальней от летней кухни лавке, Борис выкурил две сигареты, одну из них залпом, в три затяжки, вторую задумчиво, медленно потягивая никотиновый дым через фильтр.

– Давай до бани прогуляемся, Борис Михайлович. – Полковник вздрогнул, он совершенно не слышал Боярова, подошедшего к нему незаметно.

Михайлов прошёл через горнило нескольких, скажем так, военных конфликтов, и всегда держал себя настороже, что неоднократно спасало ему если не шкуру, то жизнь, но то, как двигался Бояров, заставляло серьёзно опасаться его. Судя по досье, бойцом он не был, но глаза и нашёптывающая интуиция твердили обратное.

– Попаримся, домашнего пивка тяпнем. Сам варил.

– Только ли? – иронично усмехнулся полковник.

– Не только, – глядя куда-то вдаль, качнулся с пяток на носки Михаил. – Расскажешь кое-что, о чём умолчал или соврал. Открою секрет, полковник, я чувствую ложь. Недомолвки улавливаю с лёту, и не надо мне ляля про тополя. Согласен, бабам о некоторых вещах знать не стоит, и сразу, чтобы между нами не было недомолвок: между мною и Валентиной ничего нет. Как бы могло быть и да, но нет. Не сложилось, а я не стал настаивать. Второе: форт, пост и прочее ставьте, только не вплотную к нам, и зверьё наше не обижайте. Далее, – полковник поёжился от тяжёлого взгляда, пронзившего его насквозь, – я чувствую, даже знаю, что ты знаешь, отчего человечество полюбило математику с умножением на ноль. Зря ты Аппалачи в рассказе зацепил. Ты проходи, проходи, у нас здесь мужская компания. Антон и Володя тебя не обидят. А скрывать от них правду я не хочу и не буду.

– «Матрицу» смотрели? – снимая одежду, спросил мужиков полковник.