– Одна, зачем его мотать? Он-то вообще здесь ни при чем, – ответила Гриценко.

На том разговор и закончился. Лариса была удовлетворена – Татьяна вскоре появится здесь и обрисует ситуацию со своей колокольни. Ну и еще был проверен факт – она оказалась дома, в Харькове, а значит, действительно уехала из Тарасова вечером, как и намечала. И скорее всего вместе с сыном. А это значит, что не он залезал к Марии Афанасьевне в первый раз и не он залез потом, чтобы убить ее. Хотя насчет сына желательно все же проверить подоскональнее, всякое может быть… Правда, Алина Середкина тоже утверждает, что не он залезал к старушке, вполне может оказаться так, что было два визита к ней за один вечер.

После разговора с Татьяной Лариса растянулась на постели. Легкой бодрости, охватившей ее после ванны, хватило только на этот телефонный звонок, когда же дело было сделано, организм моментально расслабился и стал требовать для себя отдыха и покоя. Лариса не стала противиться, тем более что ни дочь, ни муж не докучали ей своим вниманием и не дергали мелкими просьбами, как это часто случалось. Она легла поудобнее и почти сразу заснула с мыслью в голове о том, что завтра ей непременно следует познакомиться с наследниками квартиры Марии Афанасьевны.

Похороны старушки были более чем скромными. Большая часть средств на них была выделена органами социальной защиты, которые, естественно, обошлись минимальными затратами. Лариса даже удивилась про себя такой непредусмотрительности Марии Афанасьевны: обычно старики трепетно относятся к собственным предстоящим похоронам и скрупулезно копят на них деньги, чтобы хоть это прощальное событие выглядело достойно.

Собственно, сами похороны и не волновали Ларису. Ее интересовало, кто придет на них и кто как будет там себя вести. А главными фигурами здесь, конечно же, будут некие незнакомые наследники.

Все прошло очень буднично. В назначенное время к воротам подъехал «пазик» – катафалк, оттуда вынесли гроб и на некоторое время водрузили его на скамейки, которые соседи вынесли из своих квартир. Минут десять постояли возле гроба, потом инициативу взял на себя работник похоронного бюро, который казенным голосом осведомился, все ли простились, и дал команду заносить гроб обратно в катафалк.

На кладбище из собравшихся поехали только четверо. Армянин Юра, который, видимо, из всех обитателей двора наиболее активно интересовался жизнью соседей, пара молодых людей – как выяснилось, те самые наследники, о которых упоминала Галина Федоровна. Вернее, не совсем пара – Игорь и Жанна были братом и сестрой, в свое время прописанными Марией Афанасьевной в ее доме.

Наличествовала также и некая рыжеволосая девица, одетая по моде «унисекс» в серую водолазку и джинсы. На ногах у нее были ботинки, которые обычно предпочитают девушки-неформалки. На лице – ни следа косметики, и выглядела она как-то блекло и невыразительно. Болезненная Ольга Андреевна шепотом сообщила Ларисе, что это некая Нинка, внучка бывшего мужа Марии Афанасьевны, который в свое время безвременно скончался от пьянства.

Молодые люди, Игорь и Жанна, выглядели более стандартно. Он в недорогом, но соответствующем случаю костюме, она – в темном платье и черных туфлях.

В стороне стояли супруги Середкины. Алина была уже знакома Ларисе, а вот мужа ее она видела первый раз. И сразу определила его как компьютерщика. Это был долговязый, не очень складный парень в очках, с меланхоличным выражением лица, немного прыщавый, небрежно одетый… Типичный представитель «хакерского» поколения «некст». Лариса обратила внимание на то, как заинтересованно несколько раз посмотрела на него Нинка, видимо, признав в нем некую родственную ей душу. Парень, однако, никоим образом не отреагировал. Он сохранял меланхолию на своем лице, пару раз взглянул на лицо мертвой Марии Афанасьевны в гробу, а когда процессия начала сворачиваться, развернулся и первым пошел домой. Немного погодя за ним последовала и Алина.

Присутствовала и Галина Федоровна, ради такого дела отказавшаяся от своего ежедневного рыночного бизнеса. Рядом с ней тихо стояла Люба, та самая женщина, что ухаживала за покойной. Что касается граждан алкоголиков Лели и Коли, то они, по каким-то своим, видимо, понятиям, наблюдали за всем происходящим из окна. Причем Лариса заметила только Лелю, женщину с короткой стрижкой крашеных желто-рыжих волос, с внушительным, но, увы, отвисшим бюстом, который она бесстыдно выставила на подоконник. Физиономия у нее была круглой как луна, и на ней выдающейся нашлепкой краснел нос. Сожителя ее видно не было.

После того как катафалк уехал, Ларису пригласила к себе Ольга Андреевна. Она же сказала, что примерно через час у нее состоятся поминки.

– Это что же, наследники распорядились? – поинтересовалась Котова.

– Что вы, их еле отыскали, они узнали-то сегодня рано утром, пришли, что называется, с корабля на бал. Это все Юра… Он у нас деловитый и человек хороший. Ничего не скажешь, он решил – хоть скромно, а человека надо проводить. А то не по-людски получается.

Лариса одобрила такое поведение великодушного соседа и проследовала за Ольгой Андреевной в ее квартиру. Торчавшая в окне испитая физиономия Лели проводила Ларису презрительным взглядом и поджатыми налитыми ярко-вишневыми губами. Она уже наверняка знала, кто такая Лариса и зачем здесь, но никаких потуг к общению с ее стороны проявлено не было.

В квартире Ольги Андреевны все было скромно, но очень чисто, прямо-таки идеально чисто. И сама она при неброскости своей одежды производила впечатление рафинированной чистюли. Лариса обратила внимание, что у нее целую стену занимали шкафы с книгами и, так как журналов и газет не было видно, взяла одну из них и присела с нею в кресло. Она успела перелистать несколько новелл Цвейга, когда во дворе раздался шум – процессия возвратилась с кладбища.

Вскоре квартира Ольги Андреевны наполнилась людьми. Среди них был, естественно, армянин Юра, который тут же взялся руководить церемонией, рассаживать, попутно объясняя, почему мероприятие все же состоится.

– Я всегда готов помочь соседям! – заявил он, бурно жестикулируя при этом. – Вот Ольга Андреевна не даст соврать! Пять лет назад она болела сильно – я сразу машину и в больницу ее! Распорядился, чтобы все сделали как надо!

– Правда, Юра, правда, – с улыбкой тихо подтвердила Ольга Андреевна. – Спасибо тебе.

– Не за что, не за что, – еще горячее заговорил кавказец. – Пять лет назад воду сам провел во двор, чтобы у всех соседей была! Ни с кого копейки не взял! Все понимаю – пенсионеры, живут бедно, откуда деньги? Молодым тоже нужно помочь, – он кивнул на чету Середкиных. – Оба только что учиться закончили, откуда у них деньги? Пускай учатся, пускай, я всегда помогу, студентам и пенсионерам – пожалуйста!

В этот момент в дверь просунулась круглая физиономия Лели, а за ней и небритое, опухшее лицо ее супруга. По контрасту с подругой его лицо было вытянутым, а щеки впалыми. Но роднил пару землистый цвет лиц, а также носы, красноватые и налитые у обоих.

– Правильно, Юр, – проходя первой и плюхаясь на стул, проговорила Леля с улыбкой и заправила свои рыжие патлы за уши. – У нас вот теперь вода в доме есть, прям красота! И все-то он за свой счет.