(2). Листок блокнота, оставленный беглецом в унитазе.Оригинал направлен в отдел документации в Вашингтон для графологическойэкспертизы. Факсимильную запись — в Лэнгли. Передаем графическое изображение.Вниманию Бенсона, отдел криптографии».

Затем на дисплее, выглядывая снизу, поползло кверху самографическое изображение:

Тихое попискивание компьютера не разбудило Крофорда, но паруминут спустя это сделал телефон. Звонил Джерри Барроуз, который по-прежнемусидел на «горячей линии» прямой связи, просматривая все сообщения, поступающиеиз Национального центра криминальной информации.

— Джек, видел, что у тебя на экране?

— Минутку… Да, понял.

— Джек, запись уже в лаборатории, эти каракули, чтоЛектер оставил в сортире. Буквы и цифры — это формула. Биохимия. C33 H36 N4 O6— формула пигмента в желчи человека, который называется БИЛИРУБИН! Ребята излаборатории говорят, что это основной цветообразующий фактор в говне человека.

— Едрена мать!

— Ты был прав насчет Лектера. Он просто водил всех насза нос. Жаль сенатора Мартин. Ребята еще сказали, что цвет билирубина точносоответствует цвету волос Чилтона. Юмор у них такой, патология сплошная.Кстати, ты видел Чилтона по телевизору, в программе новостей?

— Нет.

— Мэрилин Саттер видела. Он там все распространялсянасчет «поисков Билли Рубина». А потом отправился с телерепортером обедать. Тамон и проваландался все то время, пока Лектер делал ноги. Ну полный раздолбай!

— Лектер говорил Старлинг, чтобы она не забывала, что уЧилтона нет медицинского образования, — заметил Крофорд.

— Да, я видел ее рапорт. Думаю, Чилтон пытался затащитьСтарлинг в койку и схлопотал по морде. Он, может, и дегенерат, но во вкусе емуне откажешь. Кстати, как она?

— Да ничего вроде. Вымоталась, конечно.

— Как ты думаешь, Лектер и ей дурил голову?

— Вполне возможно. Но мы пока будем работать сполученными от него данными. Я не знаю, делается ли что-нибудь в клиниках. Надобыло затребовать истории болезней через суд. Мне осточертело зависеть от них.Если к утру из клиник ничего не получим, обращаемся в суд.

— Джек… надеюсь, возле твоего дома есть кто-нибудь,кому известно, как выглядит Лектер?

— Конечно.

— Вот он сейчас где-то веселится!

— Надеюсь, это не будет продолжаться слишком долго.

Доктор Ганнибал Лектер стоял возле стойки регистрации в элегантномвестибюле отеля «Маркус» в городе Сент-Луисе. На нем была коричневая шляпа изастегнутый до самого горла плащ. Нос и щеки закрывала аккуратная марлеваяповязка.

Он расписался в книге регистрации: «Ллойд Уаймен». Этуподпись он отработал в машине Уаймена.

— Как вы будете расплачиваться, мистер Уаймен? —спросил администратор.

— «Америкэн Экспресс», — ответил доктор Лектер ипротянул администратору кредитную карточку Ллойда Уаймена.

Из холла доносилась тихая фортепианная музыка. В баре сиделидвое с забинтованными носами. Пожилая пара прошла к лифту, что-то тихо напевая.У женщины глаз был закрыт марлевой нашлепкой.

Администратор закончил проверку кредитной карточки:

— А знаете, мистер Уаймен, вы ведь можете бесплатнопользоваться гаражом больницы.

— Да спасибо, я знаю, — ответил доктор Лектер. Онуже поставил машину Уаймена в гараж. Сам Уаймен был в багажнике.

Носильщик отнес чемоданы Уаймена в номер и получил в наградуза труды пятерку из денег Уаймена.

Доктор Лектер заказал в номер коктейль и пару сандвичей, асам направился прямо в душ. Ему хотелось расслабиться.

После тюремной камеры гостиничный номер показался докторуЛектеру огромным. Он наслаждался, разгуливая по ковру взад и вперед, к окну иот окна. Из окон открывался вид на городскую больницу, на тот ее корпус, вкотором размещался один из крупнейших центров черепно-лицевой хирургии.

Доктор Лектер прекрасно понимал, что его лицо слишком хорошоизвестно, чтобы он мог воспользоваться услугами здешних хирургов дляпластической операции. Но это было, пожалуй, единственное место в мире, гдеможно свободно ходить повсюду с забинтованным лицом, ни у кого не вызываяудивления.

Он уже бывал здесь раньше, давно, когда занимался впрекрасной местной библиотеке.

Как это пьянительно — иметь окно! Даже несколько окон! Онстоял, не зажигая света, смотрел вниз, на огоньки автомобилей, проезжавших помосту Макартура, и наслаждался коктейлем. Тело приятно расслабилось последовольно утомительной пятичасовой езды на машине из Мемфиса.

В тот вечер ему пришлось лишь однажды действовать быстро: вподземном гараже мемфисского международного аэропорта. Смывать с лица кровь спомощью ваты, спирта и дистиллированной воды в заднем отсеке машины «скоройпомощи» было очень неудобно. Но потом, когда он уже переоделся в белый халатсанитара, надо было просто подловить какого-нибудь одинокого пассажира в тойчаста гаража, где машины поставлены на длительный срок. Пассажир весьма кстатинагнулся, доставая чемоданчик коммивояжера из багажника машины. Он так и незаметил, как доктор Лектер подошел к нему сзади.

Доктор Лектер подумал, не считает ли полиция его полнымдураком, который попытается улететь из Мемфиса самолетом…

По дороге в Сент-Луис у доктора Лектера была одна трудность— разобраться с кнопками и рычагами этой новой машины. Он потратил немаловремени, пока разобрался, как включать дворники и переключать дальний и ближнийсвет. Здесь они были установлены прямо на колонке руля.

Завтра он отправится по магазинам. Надо купить краску дляволос, бритвенные принадлежности, лампу-соллюкс и еще многое другое. Крометого, ему нужен рецептурный бланк, чтобы достать то, что поможет внестинекоторые изменения в его внешность. А потом уже можно двигаться дальше.

Пока же спешить было совершенно ни к чему.

Арделия Мэпп полулежала на кровати в своей любимой позе,откинувшись на подушки, с книгой в руках. Радио передавало обзор новостей. Онавыключила его, когда Клэрис Старлинг вошла в комнату. Увидев ее измученноелицо, она, к счастью, не стала задавать лишних вопросов. Спросила только:

— Чаю хочешь?

Когда Арделия интенсивно занималась, она всегда выпивалаогромное количество напитка из заваренных сушеных листьев, что присылала ейбабка и который она называла «чай для умных людей».

Из тех двоих умных, которых знала Старлинг, одна былавоплощением надежности, а другой — ужаса. Старлинг надеялась, что это каким-тообразом уравновешивает круг ее знакомых.