Велирин поморщилась.

— А я бы предпочла поскорее отправиться восвояси. Быстрота — своего рода оружие. Если мы начнем копать, искать, расспрашивать, то можем нарваться на неприятности. Никто нас не ждет тут так скоро — так воспользуемся преимуществом!

— Присоединяюсь. — Сказала Марина. — Поторопимся.

Оставшись в меньшинстве, молодой человек сдался, не преминув пробормотать что-то нелестное про «бабий заговор».

Троица пошла вдоль стены и вскоре добралась до ворот. Уже в городе они рассудили, что не стоит «светиться» на постоялых дворах, лучше уехать сегодня же. Готтар разумно предложил не тратить драгоценное время на тряску в карете, а купить лошадей и отправиться верхами. На этот раз Велирин не стала возражать, а вот Марине идея пришлась не по вкусу. Речь-то шла отнюдь не о короткой прогулке, и девушка сомневалась в своих силах, заранее с ужасом представляя боль в спине и ногах, а может, даже стертую кожу бедер.

Между тем, друзья немилосердно тянули ее к рыночной площади.

Рынок притих. Сезон торговли завершился, страсти поостыли. Толпа продавцов и покупателей похудела минимум впятеро. Можно было говорить без крика в полной уверенности, что тебя услышат. Кроме того, торговцы сбавили цены. Чужестранцы покинули Зорхатам, и теперь на рынок стремились разве что жители небольших соседних поселений.

А уж они-то знали, что почем. В основном же купля-продажа уступила место натуральному обмену: пшено на холсты, гвозди на сахар, шило на мыло.

Лошадей выбирала Велирин, которая, вне всяких сомнений, была знатоком в данном важном деле. В укромном уголке площади, под дощатым навесом, происходила самая настоящая, жесткая и подробнейшая экспертиза. Торговец лошадьми, плутоватого вида и непонятного возраста тип в полосатом, как арбуз, халате и черном тюрбане, только ахал и диву давался.

Велирин с ходу отвергла его помощь и предпочла лично оценить достоинства скакунов. Кстати, их было немного — остатки последней партии сезона. Видать, покупатели уже не брали штурмом, поэтому торгаш вел себя тише воды, не приставая с наставлениями и не навязывая товар.

Потом он учуял, что имеет дело не с праздным интересом, а с самой настоящей необходимостью, и тут началось… И кони-то императору годятся, и кровей-то они заморских, и ход у них легче, чем полет лебедя (как летает лебедь, торговец не знал, но решил щегольнуть красивым и сочным сравнением). Велирин небрежно тряхнула роскошными кудрями, и, заложив ладони за пояс, не допускающим возражений тоном пресекла эту «лебединую песню»:

— Вот, у каурой кобылы, — буднично говорила она, — плохие зубы. У того жеребца на спине потертости. А хваленый «императорский» иноходец долго не выдержит и захромает через четверть часа галопа… из-за левого заднего копыта. Там грибок расцвел буйной порослью, одни махры, а не копыто… Убрал бы ты его, почтенный, как бы не заразил других!

Торговец оскорбился, но цену сбавил до вполне приемлемой. Экономный Готтар счел ее завышенной, и попробовал торговаться далее, но принцесса уже отсчитывала звонкое золото в кошель продавца.

Покупка свершилась.

— Сорок пять ноблеров за всех!

В конце концов, вместе со сбруей вышло не так уж дорого, Марина теперь вполне разбиралась в здешних ценах.

По лицу Велирин можно было догадаться, что она если даже не слишком довольна, то, по крайней мере, удовлетворена. Марина с опаской покосилась на доставшегося ей пегого жеребца, но тот вел себя вполне дружелюбно, и она успокоилась. Запах лошади, конечно, не самый приятный аромат, но что уж тут поделаешь — придется потерпеть. Бензиновые и прочие выхлопы на улицах мегаполиса пахнут куда хуже.

Теперь, разжившись транспортным средством, они прошлись по базару и прикупили с собой в дорогу необходимый провиант и гигиенические мелочи.

В маленькой лавчонке, торгующей кофе и пряностями, барон не утерпел и завел разговор о пустошных свистунах — мол, говорят, их здорово побили…

Словоохотливый продавец как будто ждал вопроса. Цокая языком, он рассказал потрясающую по количеству вранья историю, в которой на банду свистунов напал целый отряд рыцарей в сияющих доспехах, в сопровождении тигров-оборотней, коих насчитали не менее пяти штук. Трое разбойников едва ноги унесли, так и скакали без остановки аж до самого Зорхатама.

— Да где ж они теперь? — Затаив дыхание, скучающим тоном спросил Готтар, в то время как Велирин бдительно следила, чтобы их не обвесили.

Продавец кофе вытянул руку с мерным совочком, показывая куда-то в окно:

— Вон там, почтенный… На городской виселице, что в квартале отсюдова… Полюбопытствуете взглянуть, так я найду провожатого!

С Готтара сталось бы отправиться к виселице, чтоб убедиться в личностях обклеванных воронами разбойников, но девушки гневно возразили. Особенно Марина, которой претило пополнять свою коллекцию негативных воспоминаний за счет лицезрения повешенных.

***

Город отдалялся, а всадники между тем гнали своих коней на северо-запад. Где-то там, в далекой уже пустоши, протягивала руки к небу чужая богиня, и бесконечной вязкой чередой тянулись дни Даккальмана Вечного. Где-то там, может быть, думал о белокурой голубоглазой чужестранке Тха-Джар; где-то там зыбучие пески давно поглотили тела убитых в схватке разбойников. «Где-то там» навсегда уходило в прошлое… Или в будущее?! Кто знает…

Велирин подала голос, также вспомнив пустошь Зорхат, но без философской подоплеки:

— Ух! Я рада покинуть сей невозможный край!

— Отчего так?

— Хотя бы оттого, что выражение «сбегать в кустики» звучит тут совершенно издевательски. Как вспомню… бр-р…

Марина была вполне согласна.

На первом же постоялом дворе, — маленьком степном хуторе, — после доброго ужина барон арендовал у хозяйки кухню и устроил там сеанс одновременной выпечки лепешек на трех сковородках. Он орудовал с завидной ловкостью, перебрасывая лепешки с одной сковороды на другую, жонглируя ими и даже ловя за спиной.

В дверь то и дело заглядывала то хозяйка, то стряпуха, то сам хозяин, чтобы воочию узреть, какие штуки выделывает заезжий господин. Ведь в нем легко было угадать настоящего вельможу, которому не полагается пачкать руки в муке.

А показательные выступления, между прочим, преследовали единственную цель — научить будущую супругу процессу приготовления пищи. На всякий случай.

— Ну-ка, девочки! — Командовал самозваный шеф-повар. — Живенько взяли в руки тесто — и вперед!

Велирин умоляюще посмотрела на подругу, ища поддержки, но сочувствия не встретила. Марина пообещала ей поучаствовать, не более того. У нее-то самой все получилось с легкостью, поскольку опыт имелся. И потом, плита на чистенькой кухне — не лесной костерок, а тесто — не заячья тушка. Плавали, знаем.

Через несколько минут несчастная принцесса была по уши в муке. Внемля вполуха наставлениям двух инструкторов, она привычным образом делала все по-своему, то есть, шиворот-навыворот. Как известно, любой труд вознаграждается. С победным кличем, она пришлепнула к сковороде свои первые изделия и даже удостоилась похвал.