— Ледяные демоны мне в бок!!!

— Что такое? — Подскочили девушки.

— Я дурень!

— Не спорю, мне сей факт давно известен, — хладнокровно согласилась принцесса. — Так чего шуметь понапрасну?

— Тактичная ты моя… Зря мы дали уйти тем недобиткам в пустыне. Достаточно было захватить одного и потрясти хорошенько. Уж больно скоро они на нас вышли! У нас было несколько дней форы — так?

— Безусловно.

— Как, в таком разе, твой братец и выскочка-Приор просекли, где мы? Тавель ручался, что он единственный, кто владеет формулой перемещения на сегодняшний день. Как так быстро пошла по следу погоня? Надо было добраться до Зорхатама, нанять свистунов… Разве что в моем замке у них есть свои глаза и уши, и какой-то левый маг в придачу. Или же… кто-то из моих ребят- крот.

— Ты что же, вспомнил Одлина и?..

— Не знаю, на кого думать. — Готтар прикинул что-то в уме и сердито насупился. — Все они — мои дорогие друзья, верные друзья, испытанные и в радости, и в беде. Подозревать кого-либо — бесчестно.

Велирин взъерошила ему волосы:

— Вряд ли допрос разбойников нам чем-то помог бы. Скорее всего, их подряжали третьи лица. Меня волнует иное, а именно: как отсюда выбираться? Караваны теперь не ходят, сезон закончен… Нам тоже надо будет просить о мгновенном переносе, с ураганом ли: без него ли… Даже если придется отдать всю наличность, по-другому поступить мы не можем.

Ответить барон не успел, поскольку появился Аятсаал, выглядевший вполне удовлетворенным переговорами.

— Даккальман примет девушку из другого мира! Ради справедливости стоит добавить, что я и не рассчитывал на вашу удачу. Милостивая Картсам свидетель — всегда хотел узнать, как выглядит самый великий маг современности… Поторопись, дева, пока он не передумал!

— Я иду! — Откликнулась Марина. — Иду! Ну, друзья: давайте прощаться. Кто знает, может, он переместит меня тут же, едва я ступлю за порог.

Она обняла Велирин и пожелала им с бароном благополучного возвращения и так далее

— чего принято желать двум любящим сердцам. Затем запоздало вспомнила, что вещи остались в комнате, где она провела ночь, но возвращаться совсем не хотелось. С другой стороны, появиться в «Ветерке» в таком вот прикиде со шпагой у бедра… Без комментариев. Выпросив у жреца пять минут отсрочки, она помчалась к себе в комнату и даже не стала переодеваться — просто схватила сумку и, не переведя дыхание, кинулась обратно по коридорам и переходам храма, даже не заблудившись.

В зале Велирин и Готтар уже получили Дестабилизатор — инсу и теперь рассматривали ее и так, и этак, сравнивая с эрсой. Они окончательно попрощались с Мариной, которая мыслям уже была далеко, а жрец терпеливо ждал. Когда теплые слова и напутствия были сказаны, девушка в сопровождении Аятсаала двинулась вглубь бесконечно длинного зала. Полумрак расступался, пропуская их, и тут же как бы смыкался снова — очевидно, так задумывали те, кто планировал освещение зала.

По темной лестнице они теперь спускались вниз, еще ниже, еще… Пока не приблизились к небольшой двери из позеленевшей бронзы. Два лампиона бросали на поверхность металла тусклые блики. Аятсаал потянул кольцо, и дверь тяжко подалась. Первой вошла Марина, за ней провожатый. Они очутились в крохотной комнатке, ничем не примечательной и почти не обставленной — так, пара скамеек у стены. Подойдя к окошечку, забранному мелкоячеистой золотистой сеткой, Аятсаал понизил голос и почтительно произнес:

— Гостья тут, почтенный Даккальман.

Ему ответил странный, скрипучий голос:

— Пусть дева войдет, почтенный Аятсаал. Сам же подожди немного, не уходи.

«Как это — не уходи?!» — опешила Марина. А как же домой-то??? Но раздумывать было некогда — в стене бесшумно распахнулась невидимая ранее дверь, и девушка без колебаний шагнула вперед. Стена вернулась в исходное положение — в лучших традициях

голливудских фильмов… Опять полумрак, разбавленный неверным светом, исходящим от слабеньких ламп на потолке. Световые пятна образовывали круг на гладком черном полу.

В глубине помещения плавно раздвинулись такие же черные, казавшиеся пыльными портьеры, выпуская Даккальмана Вечного из его недоступного простым смертным обиталища. Что ни говори, а внешность чародея была примечательна, и такого Марина никак не могла ожидать. Большая голова с доминирующим мозговым отделом черепа, круглые кукольные глаза, маленький нос и рот… Щуплое тело скрывалось в мешковатом синем одеянии в пол. Синий цвет делал и без того бледную кожу почти серой, как у мертвеца. Существо с чужой планеты, и все же, странным образом — человек.

Между тем Даккальман просипел: «Добро пожаловать!» и подал гостье узкую суховатую лапку с длинными узловатыми пальцами. Не без содрогания Марина пожала ее.

На лице существа показалось подобие улыбки, не очень приятной.

— Удивлены моей внешностью?.. Аятсаал сказал, будто вы прочли оставленную моими сородичами запись. Случайность или осведомленность? Вы знали, как был устроен прибор?

— Ну, не то что бы знала… В моем мире это называется «компьютер». Мало-мальски грамотный человек, даже ребенок, знает, как им пользоваться. Правда, с вашим прибором у меня не сразу вышло.

Марина слегка покривила душой, не желая признаваться, что в технологиях землянам до твинатов — расти и расти. Ей двигало вполне понятное стремление: смотри, друг, и мы не лыком шиты.

— Значит, степень развития вашей цивилизации высока, — полувопросительно скрипнул тот, кому дали прозвище «Вечный». — Откуда вас переместили, э — э…

— Мариен. — Подсказала гостья.

— … Мариен… Из прошлого или вариации настоящего?

— Да откуда же мне знать? Тавель что-то говорил о другой реальности. To, что я здесь увидела, скорее будущее моей реальности, или же… не моей, а очень похожей. Мне сложно это осознать, переварить, понимаете? В моем мире путешествия подобного рода происходят на страницах фантастических романов и желтой прессы. Я до сих пор в глубине души не верю происходящему.

— Понимаю… Давайте-ка присядем, плоха беседа стоя столбом. — Даккальман начертал в воздухе какие-то знаки, послышался легкий треск, сверкнули крошечные молнии, и, прямо из ниоткуда, явились два кресла.

— Как вы это сделали?!

— А уж этого никто не знает, так же, как никто доподлинно не знает о природе реальностей. Садитесь-ка. История, как известно, имеет много «вилок». Представьте себе ветвящееся древо. Мы имеем дело не с дихотомическим ветвлением, и вряд ли ему можно дать точное определение вообще. Но «вилок» так много, что нельзя сказать уверенно, принадлежат ли они одной реальности. А вот переход из одного мира в другой — процесс трудный, хотя вполне осуществимый. Механизм же его непостижим нашими скудными умишками.

— Как же так? — Скворцова поерзала в кресле. — Как можно осуществить то, что непостижимо?