Осведомленность Ардала начала беспокоить не на шутку. Ведь и пары дней не прошло, газеты не писали вроде бы, а у него досье. Интересно, о чем еще Церковь знает? О чем догадывается?..

Подавив порыв облизнуть пересохшие губы, я вновь задумался. А потом поморщился — была ни была, — и проворчал:

— Пытаетесь связать меня и экстремистов?..

— Так бы, наверное, подумал любой другой следователь на моем месте, — пожал плечами монах. — Сами посудите. Многие годы отсутствовали, занимались неизвестно чем. И вдруг вернулись, причем накануне теракта.

— Но тут неувязка, — не согласился я. — Зачем потенциальному злодею бросаться в бой со своими же соратниками?

— Если гипотетический злодей преследует иные цели, — парировал дознаватель. — Например, втереться кому-то в доверие. Или заявить о себе, о позабытой фамилии рода.

— Для подобного существуют цивилизованные способы, — ответил я. — Например, распитие вина и общение на официальных приемах. Ради того и явился собственно.

— Верю, — сделал небрежный жест Ардал. — Не напрягайтесь, я тоже размышляю вслух. Финт с подставой соратников — неоправданно сложно. Но зачем вам нужен груз на шее в виде грота и статуса?

— Когда-нибудь слышали о таком явлении как родовой Дар? — словно невзначай поинтересовался я.

На самом деле говорить подобное — чистой воды авантюра. Я не знал, поверит ли инквизитор. Мог ведь и решить, что перед ним псих. Мог заподозрить, что вру и выкручиваюсь, пытаюсь городить какие-то сказки.

Но Ардал и так в курсе многого. И в данном случае легче сказать правду, нежели строить хрупкие замки из лжи, рискуя попасться. Тем более, что мог и какой-то артефакт-полиграф использовать. Я проверил кабинет, бросив быстрый взгляд в Изнанку на входе, ничего не обнаружил. Но высокоуровневые приборы с хорошей защитой без снятия оков засечь вообще нереально.

Да, я рисковал. Но тем сильнее удивился, когда заметил, что на лице монаха отразилось любопытство. Он слегка приподнял брови и потер подбородок, произнес медленно:

— Да, я читал о таком явлении среди Старших фамилий Олдуотера. Хотите сказать, что вас заставил вернуться Дар?

— Боюсь, да. Начались мигрени и видения. Будто кто-то призывал домой, случались приступы фантомной боли в теле, слышал голоса. Думал, схожу с ума, обращался к специалистам. И обычным, и с лицензией Лиги. Но ни те, ни другие ничего не нашли.

— И потому вы решили, что хуже не будет, если рискнете и приедете в Тару.

— Точно.

— И как? Здесь отпустило?

— Сложно сказать, — произнес я устало. — Пожалуй, стало легче. Особенно после того, как принял титул. Но иногда накатывает… и это пугает.

— Ясно, — кивнул Ардал. Задумчиво поскреб ногтем столешницу. — Что ж, в вашей истории многое проясняется. А насчет Дара я бы рад помочь, а заодно изучить явление. Но сведения Церкви весьма скудны, к тому же в ближайшее время вряд ли смогу отвлечься на изыскания.

— Благодарю за участие, — вежливо ответил я.

— Не стоит, — отмахнулся дознаватель. — Единственное, что мог посоветовать дельного — пообщаться с кем-нибудь из старшего поколения. Обычно знания о Даре передаются от отца к сыну. Но в вашем случае…

— Придется самому, — подхватил я. — Что ж, не в первой.

Не знаю, о чем думал инквизитор, но впервые за весь разговор по-настоящему глубоко задумался. Я не мешал, сидел тихо и старался унять волнение. Ведь прокрался по лезвию ножа, еще немного и…

— Последний вопрос лорд МакМоран, — неожиданно сказал Ардал. Вскинул в голову и буквально вонзил в меня острый испытующий взгляд.

— Да?..

— Что вы знаете о субмарине под названием Бегущая Кошка?

Ай, да монах! Ай, да мерзавец!.. Мастерски усыпил мое внимание мнимым участием, эмоции подстроил. А затем зашел с козыря. И сделал хлестко, больно, сравнить можно лишь с подлым ударом в пах.

В первый момент я абсолютно растерялся. Походил на ребенка, пойманного за руку на воровстве в уличной лавке. Дыхание перехватило, перед глазами поплыло, а сердце пропустило удар. Мысли бестолково заметались под черепом — бежать? Кинуться в драку? Солгать? Но что? Будто впервые слышу? Устроить скандал и потребовать суда Совета? Аудиенции с грандлордом?..

Я выдержал взгляд Ардала. Не моргнул. Не потупился. А затем заставил разжаться зубы и с сипением выдохнул.

— Субмарина моя. Точнее я участвую в доле владения наравне с Дортмундским университетом.

— Под именем Эбер Уилсон, — вкрадчиво сказал инквизитор, продолжая сверлить меня взглядом. — Знаю. Также знаю, что многие годы скрывались в чужой личине. Зачем и почему — другой вопрос. Сейчас меня интересует, какими сведениями располагаете о местоположении корабля.

— Никакими, — ответил я, не покривив душой. — Месяц назад личный поверенный сдал судно в аренду для осуществления торгового рейса. Через две недели должен вернуться.

— И вы не интересовались, по какому маршруту пойдет корабль? Что будет перевозить? — с иронией спросил монах.

— Некоторых вещей лучше не знать, — произнес я, по-прежнему глядя ему в глаза. — А некоторые не стоят внимания. Мне достаточно слова поверенного, что дело в рамках закона. И зная репутацию… Ни разу не врал. Ни разу. Иначе я бы с ним не сотрудничал.

Где-то с минуту мы сидели и молча ломали друг друга взглядами. В кабинете сгустилась такое напряжение, что еще немного и затрещат разряды, полетят искры. А затем в глазах инквизитора что-то поменялось, и гнетущая атмосфера, какая бывает перед моментальным и жестоким кровопролитием, стала развеиваться.

— Если необходимо, я запрошу текущий статус Бегущей Кошки, — произнес я. — Маршрутный лист, необходимые документы на арендаторов.

— Не нужно, — сделав небрежный жест, ответил Ардал. — Нового вы нам не расскажете. Арендаторы мертвы. Корабль на дне Северного Пограничья. Если будет необходимо, с вами свяжутся, лорд МакМоран.

— Что? — непритворно изумился я. Не выдержал и вскочил с кресла. — Но как?..

Монах проигнорировал и вопросы, и порыв. Закрыл журналы и, что не укрылось от моего взгляда, ловко подобрал какой-то мелкий предмет из-под бумаг, бусину или монетку, поднялся и произнес в пустоту:

— Я закончил.

За дверью, похоже, дежурили, потому что сразу же раздался лязг, и створка открылась, пустив на порог сырость и плечистого клирика в черной рясе с лицом бывалого боксера. Крепыш отступил и встал у стены, через минуту в кабинет вошел не кто иной, как епископ собственной персоной. Такой же порывистый, каким запомнил, резкий и угловатый. С черными горящими глазами и властностью, сквозящей в каждой черточке лица, в каждом движении.

— Брат Ардал? — произнес Абрахам, осенил солнечным знамением.

— Владыка, — с холодком ответил монах.