Развернулся и неторопливо двинулся вдоль по коридору. А я, вздохнув, направился следом, с интересом осматриваясь и пытаясь прикинуть, смогу ли выбраться самостоятельно.

Ответ получил ровно через минуту, когда вышли в обширный зал или скорее крупный узел, перекресток. С множеством черных провалов тоннелей. Потолок тут устремился в невообразимую высь, с вершин колонн смотрели пустые глаза статуй Христа и Девы Марии, ангелов. Фонарей побольше, но тени все равно свободно разгуливали, танцевали, таились в углах.

Я засмотрелся на монахов с белыми кругами на рясах, волокущих носилки в один из проходов, замедлился. И тут сбоку в темноте родилось движение, раздался натужный скрип и гул, тени пугливо разбежались, вспыхнули яркие фонари, а по стальным и латунным деталям тяжелого жесткого скафа побежали тусклые блики.

Затаившегося за колонной Тамплиера я поначалу принял за очередную статую. Ибо чудовищно огромен и массивен, возвышался над остальными людьми как колосс. Но состоял не из камня, а из одной лишь брони. Массивные наплечники, куполообразный шлем с множеством мелких иллюминаторов, светящихся изнутри зловещим желтым светом и смахивающих на глаза насекомого-демона. Поручи снабжены встроенными пулеметами и выдвижными лезвиями, ноги как столбы, повсюду трубки и провода, тяги, редукторы. За спиной виднелся огромный ранец с баками и патронными сумками, а в руках держал толстую короткую пику с наконечником из селенита.

Оружие и против Вестников, и против одаренных. Ведь селенит с равной эффективностью убивает исчадий, как и морская вода, огонь. А гностиков изолирует от Изнанки, лишает сил творить Печати.

Сердце замерло от испуга, а я отшатнулся от неожиданности. Несмотря на кажущуюся тяжеловесность, знал, может двигаться чертовски быстро. Прыгать, погружаться на чудовищную глубину, вести сражение хоть с Вестниками, хоть с десятками людей или туату.

Дьявол!.. От вида этих ребят у меня мурашки по спине. Потому что являлись естественными врагами гностиков. И оттого, что как и туату я их совершенно не ощущал. Разве что специально смотреть в Изнанку. И то казались размытыми силуэтами из-за обилия селенита в сплаве покрытия скафа.

Словно и не человек. Ни эмоций, ни слов, ни лица. Убийственная мощь машины, сосредоточие безликой жестокости Церкви.

О Тамплиерах ходило множество диких слухов. Но никто, абсолютно никто не ведал, кто такие, что из себя представляют. Я после долгих поисков в хрониках раскопал лишь то, что в святые воины берут одаренных. Как-то модифицируют, обучают и муштруют. Деталей не знал, и не представлял через что проходят кандидаты, во что превращается их жизнь.

На моей памяти никогда не снимали шлемы или доспехи, скупо цедили слова, не проявляли чувств. Порой я сомневался, что за прочнейшими латами действительно прячутся люди. И лишь один раз видел, как паладин Церкви вступил в бой, но картина той мясорубки останется в памяти навсегда.

— Вреда не причинит, — сказал Ардал.

«…Пока не отдадим приказ. Или пока не вздумаешь бежать».

Мимо Тамплиера точно не прокрасться. Увидит любое движение, заметит изменение фона Изнанки. Стремительно настигнет и прихлопнет. Единственный недостаток — чрезмерно массивен. Но там, где не пройдет, может проломить стены.

— Знаю, — скупо ответил я. С трудом разбил онемение в мышцах, заставил себя идти дальше. И едва сдержался, чтобы не обернуться, пока мы не скрылись в ближайшем проходе.

Почему-то казалось, что взгляд гиганта держит в прицеле, неотрывно преследует. То ли самовнушение, то ли подлинно так. Но кто ж разберет?..

— Сюда, — произнес монах, остановившись у одной из безликих дверей. Отпер люк и сделал приглашающий жест.

Я ожидал чего угодно. Очередной камеры с цепями, пыточного подвала с толстым палачом во главе, взаправду какой-нибудь молельни.

Но то оказался обычный кабинет с письменным столом и удобными креслами, хорошо освещенный, теплый и уютный. На стенах развешаны картины с изображением Христа и ангелов, фотокарточки верующих, каких-то храмов. В углу металлическая тумба с отделкой под дерево, на ней патефон, рядом полка с пластинками.

— Не оправдались ожидания? — усмехнулся Ардал, чутко прочитав мое лицо.

— Да, — ответил я честно. — Не думал, что служителям не чужд… э-э-э…

— Комфорт? — переспросил монах и слегка качнул головой. — Нет, мы практичны и рациональны. Записывать показания, стоя на залитом кровью полу пыточной не слишком удобно, знаете ли. Признаю, порой приходится.

Судя по блеклой улыбке, со мной поделились крохой профессионально юмора. И я вежливо улыбнулся в ответ. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Почему-то не сомневался, что при необходимости Ардал с таким же бесстрастным лицом будет резать и наматывать кишки на кулак, при этом интеллигентно юморить.

Подчиняясь жесту, я присел в низкое, жесткое и не очень удобное кресло — тоже специально подобранное, допрашиваемый обязан чувствовать свою незначительность, дискомфорт. Подождал, пока дознаватель расположится в своем, высоком и мягком, откроет журнал и возьмется за самопишущее перо, произнес:

— Итак…

— Итак, — повторил монах, пробежался взглядом по записям. — Я сожалею и приношу свои извинения, лорд МакМоран, но вы оказались участником вчерашних событий.

— Невольным, — вставил я, подняв палец вверх.

— Вероятно, — ничуть не смутился Ардал. — Но важным и непосредственным. А так как вы…

— Скованный, — кивнул я.

— Именно, — согласился дознаватель, поднял голову и окинул еще одним изучающим взглядом. — Скованный. И ко всему прочему в деле замешаны запретные умения, я как представитель Церкви обязан провести проверку.

— Как и говорил, готов содействовать, — подтвердил я, не моргнув и глазом.

Безусловно, допрос у инквизитора, а никем иным Ардал быть не мог, не то, в чем хотелось бы участвовать. И данный разговор без преувеличения очень опасен, мог привести к непредсказуемым последствиям. Монахи могли раскопать слишком многое о моем прошлом, если еще не раскопали.

Отказаться я не мог. Такое лишь укрепит подозрения, сгущающиеся надо мной как дым. Церковь старается не лезть в дела аристократии без веского повода. Но злопамятна, и если разворошить гнездо кусачих угрей, можно легко нарваться на неприятности.

Схватить как простолюдина не смогут, но подставить — легко. Им фабриковать улики и не надо. Элементарно сказать, будто некий лорд спутался с повстанцами. Пустить слух там, оплатить заметку в газете тут. А завтра к моему гроту явится толпа соседей-линчевателей. И Совет не заступится, ведь меня пока по-настоящему не признали.

— Хорошо, — склонил голову монах. — Смирение есть благость, и я рад, что не придется…

— Увещевать, — подсказал я.

— Именно, — не удержавшись, хмыкнул дознаватель. — Расскажите о том, что произошло с вами на приеме.