Вообще-то ставка верная. Медицинская подготовка дело сложное и требует времени, а от женщин ждут, что они посвятят свою жизнь вынашиванию и воспитанию потомства.

— Доктор Брэншоу здесь ни при чем. Джулиан Файнмэн не его пациент,— торопливо объясняет медсестра.

Я закатываю глаза, как это делала Хана, когда Андреа Гренгол говорила в классе что-то особенно глупое.

— Да нет же. Все знают, что Джулиан — пациент доктора Брэншоу.

— Джулиан — пациент доктора Хиллбрэнда,— поправляет меня медсестра.

У меня учащается пульс, и я, чтобы скрыть волнение, снова закатываю глаза.

— Да кто угодно. Вы вызовете доктора Брэншоу или как? — Я складываю руки на груди,— Я не уйду, пока не увижу его.

Медсестра смотрит на меня с упреком, как раненое животное, будто я ей пальцами нос прищемила. Я испортила ей утро, нарушила рутину.

— Вашу идентификационную карточку, пожалуйста.

Я выуживаю из кармана карточку Сары Бет Миллер и передаю ее медсестре. Часы на стене тикают все громче, кажется, от этого звука в комнате начинает вибрировать воздух. Это все, о чем я могу думать,— каждая секунда приближает Джулиана к смерти. Медсестра поднимает голову и снова хмурится, я усилием воли заставляю себя расслабиться.

— Не могу разобрать номер,— говорит она.

— Случайно постирала в машинке в прошлом году,— небрежно отвечаю я,— Послушайте, я была бы очень признательна, если бы вы просто передали доктору Брэншоу, что я здесь.

— Мне придется запросить о вас систему легализации,— говорит медсестра и с тоской смотрит за спину на кофеварку.

Я замечаю спрятанный под стопкой файлов журнал. Без сомнения, она думает о том, что я похоронила ее тихое утро. Медсестра встает из-за стола. Это крупная женщина, лаборантский халат с трудом сходится на ее груди и животе, кажется, что пуговицы не выдержат натяжения ткани и вот-вот оторвутся.

— Присядьте. Это займет несколько минут.

Я киваю, а медсестра вразвалку проходит мимо металлических шкафчиков и исчезает. Я слышу, как открывается дверь, потом звук телефона и голоса. Дверь закрывается, наступает тишина, слышно только, как тикают настенные часы.

Я выбегаю в двустворчатые двери.

Богатая обстановка остается позади, здесь я наконец- то вижу все тот же линолеум неопределенного цвета и обшарпанные стены, что и во всех обычных лабораториях и больницах. Сразу слева от входа двустворчатая дверь с табличкой «Аварийный выход», сквозь стекло видно узкую лестницу.

Я быстро прохожу по коридору, почти все двери закрыты, некоторые открыты нараспашку, но за ними темно.

Навстречу мне идет женщина-доктор со стетоскопом на шее и на ходу просматривает какую-то папку. Когда я прохожу мимо, она с любопытством смотрит на меня, но я смотрю под ноги, и, к счастью, она меня не останавливает. Я вытираю потные ладони о джинсы.

Лаборатория небольшая. Дойдя до конца коридора, я понимаю, что здесь все просто устроено. Вдоль здания тянется всего один коридор, в конце этого коридора лифт, на котором можно подняться на любой из шести этажей. У меня нет определенного плана, все, чего я хочу,— это найти Джулиана, увидеть его. Я сама не знаю, на что надеюсь, но нож в кармане ветровки придает мне сил.

Я поднимаюсь на лифте на второй этаж. Здесь, в отличие от первого этажа, есть все признаки активной жизнедеятельности: пикают медицинские приборы, слышны приглушенные голоса, доктора ходят по смотровым кабинетам. Я быстро ныряю в первую дверь справа от себя и оказываюсь в туалете. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться и сосредоточиться. В дальнем углу стоит поднос с пластмассовыми баночками для анализов мочи. Я хватаю одну банку, наполняю ее наполовину водой и выхожу обратно в коридор.

Две лаборантки стоят напротив одного из смотровых кабинетов. Когда я к ним приближаюсь, они замолкают, и, хоть я и стараюсь не встречаться с ними глазами, чувствую, что они за мной наблюдают.

— Вам помочь? — спрашивает одна из них.

Обе лаборантки похожи друг на друга, и мне даже в какой-то момент кажется, что они сестры-близнецы. Но все дело в том, что у них одинаково зачесаны назад волосы, одинаковые безупречно чистые халаты и у обеих эта больничная отстраненность в глазах.

Я демонстрирую им пластмассовую баночку и говорю:

— Просто несу свои анализы доктору Хиллбрэнду.

Лаборантка слегка отшатывается.

— Помощница доктора Хиллбрэнда на шестом этаже,— говорит она.— Можете оставить анализы ей.

— Спасибо.

Проходя по коридору, я спиной чувствую, как за мной продолжают наблюдать. Воздух такой сухой и перегретый, что больно глотать. В конце коридора я прохожу мимо стеклянной двери, за ней несколько пациентов в белых бумажных халатах сидят в креслах и смотрят телевизор. Руки и ноги пациентов привязаны к креслам.

Я выхожу из коридора на лестницу. Казнью Джулиана, скорее всего, будет руководить доктор Хиллбрэнд, и, если его помощница на шестом этаже, есть вероятность, что большую часть своего рабочего времени он проводит именно там. Когда я поднимаюсь на шестой этаж, у меня трясутся ноги, то ли от нервов, то ли от нехватки сна, то ли от того и другого сразу. Я выбрасываю пластмассовую банку в урну и останавливаюсь, чтобы перевести дух. Пот струится у меня по позвоночнику.

«Пожалуйста»,— мысленно прошу я, сама не знаю кого.

Я не знаю, о чем прошу. О шансе спасти Джулиана. О шансе его увидеть. Мне надо, чтобы он знал, что я пришла за ним.

Необходимо, чтобы он узнал, что в какой-то момент в туннелях я его полюбила.

«Пожалуйста».

Как только я выхожу с лестницы, так сразу понимаю, что я у цели. В пятнадцати футах от меня в коридоре, напротив одного из смотровых кабинетов, стоит Томас Файнмэн, рядом несколько телохранителей. Файнмэн стоит, скрестив руки на груди, и тихо разговаривает с доктором и тремя лаборантами.

В любую секунду кто-то из них может повернуться в мою сторону, увидеть меня и заинтересоваться, что я тут делаю. Одна секунда, две...

Они разговаривают вполголоса, и с такого расстояния невозможно понять, о чем идет речь. Мне даже начинает казаться, что я опоздала и Джулиан уже мертв.

Потом доктор — доктор Хиллбрэнд? — смотрит на часы и уже громче произносит всего одно слово. В тишине больничного коридора кажется, что он не говорит, а кричит:

— Пора.

Их группа начинает распадаться, мои три секунды истекают, и я врываюсь в ближайшую ко мне дверь. Это небольшая смотровая комната, и, слава богу, в ней никого нет.

Я не знаю, что делать дальше, и начинаю паниковать. Джулиан здесь, он совсем рядом, но совершенно недоступен для меня. Томаса Файнмэна сопровождают как минимум три телохранителя, и я уверена, что внутри их еще больше. Мне через них не пройти.