– Я знаю.

Её голос был мрачным.

– Я понимаю, что это касается и тебя…

– По телевидению передают всякие слухи, Тигрёнок. Говорят, что собираются какие-то Секретные Мстители и что это как-то связано с Доктором Стрэнджем.

– Я о них ничего не знаю.

Это была не совсем правда. Сокол прислал ему письмо и адрес в Вилладже, который был похож на домашний адрес Стрэйджа. Но Питер ничего не ответил.

– Прости меня, Мэри-Джейн. Что сорвал тебя с места, повесил на шею тётю Мэй…

– Мы в порядке, Питер. Тётя Мэй приспособилась лучше, чем можно было бы от неё ожидать, а я всё равно по полгода провожу в дороге. Я уже записалась здесь на несколько мероприятий, – она засмеялась. – Знаешь, а это смешно.

– Что?

– В день нашей свадьбы… когда ты так и не появился. Потом ты постоянно говорил о том, как ужасно ты поступил со мной, со своей тётей, с друзьями. Ты столько раз извинялся, так старался всё загладить. Но ты так и не понял, что волновало меня на самом деле. Тебе никогда не приходило в голову, что меня заставляли волноваться и просыпаться по ночам мысли о том, что произошло с тобой.

Он моргнул.

– Как ты, Пити?

– Я…

– И чтобы никаких паучьих уловок. Я тебе не Доктор Осьминог.

Он глубоко вздохнул.

– Я потерял работу. У меня нет жилья, нет друзей, с которыми я могу поговорить, не опасаясь подвергнуть их риску, нет одежды, кроме той, что на мне. За мной опять охотится полиция, а Джеймсон объявил новый крестовый поход, на фоне которого всё, что он вытворял раньше, выглядит детскими игрушками. Моя жизнь полностью разрушена. Кроме тебя, у меня не осталось никого в нормальной человеческой жизни. Я абсолютно один. Но знаешь что? По крайней мере, я могу спокойно спать.

– Думаю, именно это по-настоящему важно.

– Есть вещи, которых просто не должно быть. Кто-то же должен защищать то, что правильно.

– Ну тогда и говорить больше не о чём.

– Да. Разве что… Мэри-Джейн, я хочу, чтобы ты знала, что я всегда…

– Оставь, Паркер. Скоро ты сможешь сказать это мне лично, – она глубоко вздохнула. – Только поливай мои чёртовы помидоры, ладно?

– Каждый день.

Телефонная трубка замолчала в его руке.

– Обещаю.

Человек-Паук потянулся и вырвал провод из распределительной коробки, а затем швырнул аппарат вниз с третьего этажа. Он пролетел мимо напуганной молодой женщины и приземлился ровно в центре мусорного бака.

– Трёхочковый, – прошептал Человек-Паук.

Откуда-то издалека раздался слабый крик. Пять, может, шесть кварталов.

Человек-Паук зацепился паутиной за фонарь и взвился в воздух. Случайные прохожие показывали вверх и возбуждённо перешёптывались. И, как и множество раз до этого, удивительный Человек-Паук ушёл в ночь.

– ЭЙ, Стив.

Скрип-скрип.

– Стив, ты там?

– Да, Рахим. Я тут.

– Что ты там делаешь? Я слышу какой-то странный скрип за стеной.

– Прости, если потревожил тебя, Рахим. Просто рисую.

– Рисуешь? На стене?

– Ага.

– Ты художник?

– Я был коммерческим художником одно время. Делал много всего.

– Понятно.

– Я постараюсь потише.

– Не парься, братан. Хоть какое-то развлечение, а то сдохнуть можно со скуки.

– Знаешь, Рахим, а мне даже нравится. Есть время подумать.

– Ты странный, Стив. Попробуй попасть в камеру смертников – вот тогда у тебя будет куча времени.

Скрип-скрип-скрип.

– Похоже на мел. Где ты его взял?

– Охранник принёс.

– Что ты ему дал?

– Он был у меня в долгу. Ещё со старых времён.

– Так себе услуга. Похоже, тебя надули.

Скрип-скрип.

– Да мне и нужны были только три цвета.

– Ты с ума сошёл, Стив. Давно ты здесь?

– Тринадцать дней.

– Точно? По-моему, больше.

Стив Роджерс отступил на шаг, держа в руке кусок красного мела. Обстановка в камере была спартанская: койка, лавка, металлический унитаз. Но на стене, на которую он смотрел, красовался тщательно исполненный рисунок американского флага. Он потянулся и добавил несколько завершающих штрихов к нижней красной полоске. Тринадцатой полоске.

– Я уверен, – сказал он.

Стив нахмурился и повернулся к нарисованному флагу спиной. В его верхнем левом углу он оставил большой синий прямоугольник. Он положил красный мел на койку и взял белый, слегка поигрывая им.

Завтра можно будет начать рисовать звёзды.

ДОСПЕХ Железного Человека висел в воздухе, как пугало, на крошечных нейтрализаторах гравитации. Тони Старк изучил грудную броню, затем неодобрительно посмотрел правый плечевой сустав и сказал:

– Проверка контроллеров.

Обе руки рывком взметнулись вверх.

Тони улыбнулся и краем глаза заметил своё отражение в шлеме. Новый костюм от Армани сидел просто превосходно. Шрамы, оставшиеся от битвы с Кэпом, уже почти заросли – правда, не без помощи пары небольших, но очень дорогих пластических операций. Он провёл пальцем по верхней губе; она всё ещё была слегка распухшей, но отросшие усы её прикрывали.

– Значит, директор Щ.И.Т. а?

Он повернулся, глядя вниз на перекрещивающиеся дорожки, испещрившие Геликарриер. К нему осторожно приближалась Мириам Шарп – женщина, потерявшая своего сына в Стэмфорде. Она беспокойно оглядывалась на техников и рабочих, которые возились за консолями внизу. За ней с опущенной головой следовала Мария Хилл.

Тони улыбнулся и подал руку миссис Шарп:

– Почему нет? В конце концов, это абсолютно логично. Я тесно связан и с правительством, и с сообществом супергероев, и поскольку Ника Фьюри с нами больше нет… – он радужно улыбнулся и повернулся к Хилл. – Не могли бы вы организовать нам кофе, госпожа заместитель директора? Со сливками, и побольше сахара.

Хилл наградила его таким взглядом, словно желала превратить в камень, потом развернулась и ушла прочь.

– У меня есть для вас кое-что, – Тони порылся в жилетном кармане и достал маленькую фигурку Железного Человека. – Игрушка вашего сына.

Шарп недоумённо нахмурилась:

– Но я подарила её вам.