Когда Кеворкян подключал пациентов к машине, сперва им внутривенно вводился безобидный солевой раствор, но стоило нажать на красную кнопку, как вместо раствора в кровь поступал быстродействующий барбитурат-анестетик, погружавший человека в глубокую кому. Через 60 секунд вводилась смертельная доза хлорида калия для остановки сердца. Люди умирали во сне от сердечного приступа.

Первый раз он использовал «Танатрон» в 1990 году, пациенткой была Дженет Эдкинс, 54-летняя школьная учительница с ранней стадией болезни Альцгеймера из Портленда, штат Орегон. Впервые она встретилась с врачом в выходные перед смертью; он решил, что она в здравом уме и осознает свои действия, и днем следующего понедельника отвез ее в местный парк, где она и умерла в его фургоне. Через два дня Кеворкян сообщил The New York Times, что перед самой смертью «она посмотрела на меня с благодарностью и сказала: “Спасибо, спасибо, спасибо”» [164].

«Танатрон» был очень простым способом снять с врача всякую ответственность: пациенты сами становились причиной своей смерти — если бы они не нажимали на кнопку, то продолжали бы получать внутривенно лишь солевой раствор из капельницы, к которой их подключил Кеворкян. Но Медицинская комиссия Мичигана с этим не согласилась и отозвала лицензию Кеворкяна, когда он второй раз пустил «Танатрон» в ход. В результате он остался без законного доступа к веществам, необходимым для работы. Его следующей машиной смерти стал «Мерситрон» [165] — по сути, респиратор, подсоединенный к баллону с азотом и угарным газом, а поток газовой смеси пережимала бельевая прищепка. Пациент снимал прищепку и кончал с собой в присутствии Кеворкяна.

Эти смерти вызвали в Америке немало обвинений и причитаний. На момент кончины Дженет Эдкинс в Мичигане не было законов против оказания помощи при суициде, так что предъявить Кеворкяну оказалось нечего, хотя попытки предпринимались. Большинство его пациентов не были смертельно больны [166], а вскрытия показали, что по крайней мере пятеро на момент смерти находились в отличной физической форме [167]. Кеворкян был неуязвим, потому что убивал не он, а его машины. Смерти оказались обезличенными, никто не нес за них ответственность. Так и родилось обещание чистой управляемой смерти, пусть даже механизм ее был грубоват, а решение им воспользоваться — зачастую необдуманно.

Крах постиг Кеворкяна только потому, что однажды он оставил свои машины дома. В 1999 году он сам сделал смертельную инъекцию Томасу Юку, 52-летнему мужчине на последней стадии мотонейронной болезни [168]. Кеворкян осмелел: он заснял последние моменты жизни Юка, и на записи слышно, как он бросает вызов властям остановить следующую эвтаназию. Власти вызов приняли и обвинили его в убийстве второй степени, после чего он провел восемь лет из срока тюремного заключения от 10 до 25 лет, когда ему было уже за 70. Затем он заболел раком печени и в 2011-м, в 83 года, умер из-за оторвавшегося тромба — в больнице, в окружении врачей, без помощи машин смерти.

Для сторонников Кеворкян был героем и человеком эпохи Возрождения. Он играл на джазовой флейте и органе, выпустил в 1997 году альбом собственных инструментальных композиций «A Very Still Life». Писал аляповатые картины маслом, изображая то Иоганна Себастьяна Баха, то отрубленные головы, истекающие кровью, и давал им названия типа «Кома», «Лихорадка», «Тошнота» и «Паралич». (После его смерти отдельные полотна выставлялись на аукционе с начальной ценой в 45 тысяч долларов.) Он даже прошелся по красной ковровой дорожке с Аль Пачино, получившим «Эмми» и «Золотой глобус» за исполнение роли Кеворкяна в фильме 2010 года «Вы не знаете Джека». Он играл на публику и обрел ту дурную славу, к которой стремился.

Филипа не устраивает роль «второго Доктора Смерть», он мечтает оставить после себя куда более значительное наследие. Вступив на это поприще всего через несколько лет после Кеворкяна, Филип получил преимущество, о каком тот мог только мечтать: вместо пружин, зажимов и прищепок у Филипа есть компьютеры.

***

Вы действительно понимаете, что если нажмете кнопку «Да» на следующем экране, то умрете?

Эти слова на синем экране висят над двумя виртуальными кнопками: слева — «Нет», справа — «Да».

Кликните «Да», и вы попадете на другой экран:

Через 15 секунд вам введут смертельную инъекцию…

Нажмите «Да», чтобы продолжить.

Кликните «Да», и через 15 секунд вы услышите ритмичный звук насоса. Экран чернеет, остается только одно слово:

Exit

Это последнее, что прочитали Боб Дент, Дженет Миллс, Билл В. и Валери П. Когда они кликнули на последнее «Да», в их вены поступила летальная доза нембутала. Этим четверым людям Филип помог умереть в 1996-м и 1997-м — в те девять месяцев, когда на Северной территории Австралии разрешили оказание помощи при суициде смертельно больным. Их жизни окончило «Избавление» («Deliverance») — машина, разработанная и созданная Филипом, а ныне выставленная в лондонском Музее науки.

Слова появлялись на экране серого ноутбука Toshiba, c которого Филип проверял почту и заходил в интернет. Уже в 1996 году ноутбук был побитым и замызганным. Он подключен к маленькому пластмассовому чемодану, обложенному изнутри пенопластом. В чемодане — клубок красных и черных проводов, прозрачных трубок, клапанов, насосов, индикатор давления и несколько шприцев, в том числе один большой с очень длинной и очень острой иглой, которую Филип вводил в пациентов.

На самом деле «Избавление» — название «программы для управляемого суицида при медицинской поддержке», как называл ее Филип, но в итоге он окрестил так все устройство. Акт о правах смертельно больных разрешал вводить нембутал и самолично, но — возможно, учитывая опыт Кеворкяна — Филип предпочел собрать эффектное изобретение.

Вскоре после первого использования машины 22 сентября 1996 года Филип провел пресс-конференцию. У его 66-летнего пациента, Боба, был рак желудка на терминальной стадии. «Мы вместе поели и выпили, и затем он дал понять, что хочет продолжать», — рассказал Филип собравшимся журналистам. Потом зачитал заявление Боба: «Мою собственную боль обостряют страдания жены, которая заботится обо мне, моет меня, вытирает, убирает после моих происшествий посреди ночи и наблюдает, как во мне угасает жизнь». Боб выбрал смерть не ради себя одного; потеряв над собой контроль, он стал обузой.