Как ей надоело быть девственницей! Она стремилась освободиться от своей невинности.

– Куда нам торопиться?

– Ну поглядите на него! Если ты не лишишь меня девственности через пять минут, то не ручаюсь за себя, что я с тобой сделаю.

Он снова рассмеялся, затем вздохнул, внимательно посмотрел на нее, в его глазах отражались любовь и нежность.

– И никаких сожалений?

– Только одно: на нашей свадьбе не присутствовала Кейт. После стольких испытаний и передряг они опасались, как бы чего не вышло, не случилось бы что-то ужасное, что помешало бы им соединиться. Не желая искушать судьбу, они достали лицензию – разрешение на венчание – и незамедлительно обвенчались в гостиной особняка лорда Стамфорда. Свидетелями были сам хозяин, Маркус, а также викарий и его жена.

У них не было времени сшить свадебное платье, заказать праздничный ужин, а также разослать объявления в газеты. Где уж тут думать о том, чтобы вовремя привезти Кейтиз Донкастера. Впрочем, по состоянию здоровья Кейт вряд ли смогла бы отправиться в путь. После лондонских злоключений ей требовалось немало времени, чтобы залечить раны, как телесные, так и духовные.

По дороге домой ее сопровождала Эдит Фицсиммонз, она должна была заботиться о Кейт и оставаться вместе с ней до приезда в имение Селины. Эдит регулярно присылала известия о постепенном выздоровлении Кейт, исцелении ее ран, правда, Селина подозревала, что труднее всего будет вылечить разбитое сердце сестры.

– Она останется и будет жить с нами в Донкастере.

– Я надеюсь.

Как только были устроены их любовные дела, следующим шагом стала организация грандиозного праздника в честь графа Донкастера, хотя родственникам Кристофера возбранялось присутствовать на этом торжестве. Лорд Стамфорд держал Регину под замком. Остерегаясь ее подлостей, он собирался удерживать ее взаперти до тех пор, пока ей не наймут дом в Корнуолле.

Мелани и мистер Федерстон также вскоре поженились, хотя Федерстон начал было стенать, что его обманом затянули в брачные сети и он никогда бы не женился на Мелани, если бы знал, что его так надуют с приданым, которое сперва предназначалось ей. Но никто его не слушал, более того, многие, прознав о его невезении, громко хохотали, когда он жаловался на свою нелепую долю.

Свекровь и золовка Селины взбеленились от ярости, когда Крис запретил им бывать в Донкастере, чтобы ни одна из них не могла чем-то навредить его жене. Селина улыбнулась, вспомнив, как Крис объявил матери и сестре о принятом им решении, как они сперва оскорбились, а потом только сетовали и плакали.

Каким прекрасным графом обещал он быть!

– Над чем смеешься, кокетка?

– Я так счастлива.

– И я тоже.

Чуть помедлив и покраснев, он вымолвил через силу:

– Я хочу кое в чем признаться.

– В чем же?

– Если ты девственница, то я – нет.

Селина приподняла брови.

– После всех интриг, в которые мы оказались вовлечены, я почти не предполагала, что ты им будешь. Как много любовниц было у тебя? Неужели ты ненасытный распутник? Может, мне стоит побеспокоиться о твоей верности?

– Нет. У меня была только одна любовница.

– И кто она?

Селина не была уверена, хотела ли она знать об этом, хотя перед ее глазами тут же промелькнул образ леди Памелы. Наблюдая за ней, за ее странными выходками той ужасной ночью в доме Федерстона, Селина почти не сомневалась, что это она. Она надеялась, что леди Памела оказалась превосходной наставницей.

Его лицо стало почти пунцовым.

– Я не могу сказать, но ты должна знать, что я… я…

– Да ладно, Крис. Все это уже в прошлом.

– Жаль, что я не сумел дождаться встречи с тобой.

– Тсс. – Она прислонила палец к его губам. – Я рада, что ты знаешь о том, что сейчас произойдет, ибо я буквально теряюсь в смутных догадках.

– Хорошо, я все сделаю, моя дорогая жена. Сейчас я тебе покажу.

Он опрокинул ее на подушки и плотно прильнул к ней. Их предыдущие свидания протекали на диванчике в ее гостиной или в его карете, поэтому у нее не было возможности изведать, насколько он великолепен весь, целиком, как и не было случая испытать возбуждение от тяжести прижимающегося к ней сверху мужчины.

Он гладил ее груди, целовал ее, и внизу у нее понемногу разгорался огонь желания. Когда он стащил корсаж и полностью обнажил ее грудь, она уже изнывала от томления и умоляла его поторопиться.

Он плотно обхватил ртом один из ее сосков, он сосал его и покусывал до тех пор, пока она не застонала, как будто умирая от охватившего ее возбуждения, затем она теснее прижалась к нему, тем самым побуждая его к дальнейшим ласкам.

Его рука скользнула по ее бедрам, по ягодицам; Селине страстно хотелось, чтобы он ласкал ее не переставая, она стонала от наслаждения. Преодолевая свое возбуждение, он удерживал ее, шепча на ухо нежные слова, а она вся дрожала от нетерпения. Кристофер гордился собой, упивался своей властью и способностью воспламенять в ней желание.

– Ты такая страстная, – произнес он.

– В самом деле?

– Да, и я очень счастлив.

Он стащил с нее сорочку, она лежала нагая, а он любовался ею.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она.

– О, Селина, вся и все в отдельности. Ну что ж, закончим?

– Тебе лучше знать!

Он скинул с себя халат, она отпихнула его в сторону. Как только он снова придвинулся к ней, она остановила его жестом.

– Мне хочется взглянуть на тебя.

– К вашим услугам.

Он приподнялся, чтобы она увидела его. Селина пробежала пальчиками по его груди. Худощавый, с гладкой кожей, грациозный, он чем-то походил на крупного африканского леопарда. Она увидела его восставшую плоть, длинную и напряженную, и ее девственные опасения вспыхнули с новой силой.

– Ты уверен, что все будет хорошо? – волнуясь, спросила она.

– Обещаю тебе.

– Я не знаю, что мне делать с этим.

– Я покажу тебе.

Селина протянула руку и взяла его восставшую плоть. Кристофер застонал.

– Я сделала тебе больно?

– Нет, напротив. Мне очень хорошо, даже слишком. – Он отнял ее руку и поцеловал. – Я так возбужден, мне хочется продолжить…

– Но я готова дарить тебе столько же наслаждения, сколько доставляешь мне ты.

– Я не возражаю, дорогая, но сперва давай исполним наши брачные клятвы. Потом, когда я уже не буду таким нетерпеливым, ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится.

Он раздвинул ее ноги. Ее влагалище, эти природные ножны для мужского клинка, было влажным. Он легко дотронулся несколько раз до сердцевины ее женственности, чуть-чуть продвигаясь внутрь и как бы примериваясь.