— Да пошлет Аллах тебе хорошую дорогу и счастливый путь, —пожелал старик.

Чон Дин вышел из чайханы. Он, занятый разговором состариком, не заметил, как на него смотрел из другого конца чайной один изпосетителей. Едва Чон Дин вышел, как посетитель быстро вскочил и что-топробормотав двум своим товарищам, поспешил к выходу. За ним потянулись и егодрузья.

В три часа дня на площади даже в горах никого не бывает.Закрыты все лавки, не слышно человеческих голосов. В жарких странах людипредпочитают отдыхать в это время. А горцы, если не работают, то также отдыхаюти поэтому трудно встретить человека на улицах Ишкашима.

Но за Чон Дином увязалось сразу трое незнакомцев. Он еще недошел до площади, когда обнаружил их присутствие. И сразу узнал первого изпреследователей. Это был тот самый охранник Кречетова, которого Асанов свалилпервым ударом.

Узнавший Чон Дина бывший охранник, изгнанный с позором изотряда Нуруллы, теперь горел желанием отомстить. Он, не скрывая своихнамерений, довольно быстро шел за Чон Дином. Рядом с ним довольно уверенношагали двое молчаливых спутников, решивших схватить пленника и заработать этимпочетное право быть членами отряда только что победившего Нуруллы, рейтингкоторого сильно возрос после вчерашнего появления в горах вертолета.

Чон Дин нащупал рукоятку пистолета. Было уже три часа дня,но на площади по-прежнему никого не было. И стрелять было нельзя. В городе былополно вооруженных людей Абу-Кадыра и Нуруллы. Достаточно одного выстрелу чтобына площадь сбежались несколько десятков вооруженных людей. Но избавиться отсвоих преследователей каким-то более тихим способом он не сможет, это Чон Динпонял по их решительным лицам.

У водонапорной башни никого не было. Он посмотрел на часы.Пять минут четвертого. Теперь пора думать и о собственной безопасности. Вместотого чтобы убегать, он пошел навстречу своим преследователям. Тех явно смутилаего решительность. Они даже остановились. Бывший охранник внимательно смотрел влицо подходившему, не ошибся ли он, приняв его за одного из нападавших.

И только, когда понял, что не ошибся, попытался что-либосделать, даже крикнуть, но было слишком поздно. Чон Дин в красивом эффектномпрыжке просто отбросил его на пять метров, нанеся оглушительный удар правойногой по скуле нападавшего. Тот рухнул на землю без сознания. Двое других,менее подготовленных, растерялись на миг, и этого было достаточна Еще несколькоударов, и они лежат на земле, даже не успев закричать. Но в это время наплощади появился кто-то из людей Нуруллы. Заметив, как незнакомец расправляетсяс тремя горцами, бандит подошел поближе и увидел, что один из лежавших на землелюдей его бывший товарищ. Взревев, бандит ринулся на незнакомца и толкнул его вспину. Чон Дин упал, но, перекатившись, вскочил и увидел, как напавший на негосзади бандит уже достал пистолет.

Впервые капитан понял, что ни бежать, ни спрятаться, ни дажепрыгнуть он не успеет. А тем более достать оружие.

И в этот момент раздался выстрел. Бандит зашатался и упал.Чон Дин оглянулся. Рядом, совсем недалеко от них стояла женская фигура впарандже, зажав в правой руке пистолет. Он узнал бы эту фигуру из тысячидругих.

— Вы? — бросился он к женщине.

— Все в порядке? — спросила она, еще не веря в такую удачу.

— Да. Уходим, в такие минуты все решают мгновения, — и ужевслед за этими словами он увлекал Падерину по узким улочкам Ишкашима наверх, вгоры, где их ждал Акбар Асанов.

Когда Чон Дин появился вместе с Падериной, Асанов, уже немечтавший ее увидеть, даже не поверил сразу, что этой измученной женщинеудалось вырваться одной после изнурительного горного перехода. Она, заметноволнуясь, рассказала, как они шли, пытаясь оторваться от бандитов, как погибАльберт Елагин, как она вернулась в кишлак у Зебака, как ушла оттуда, понимая,что контрольная встреча в Ишкашиые ее последний шанс. Как встретила в горахдвух охотников, оказавшихся удивительно порядочными и честными людьми, которыепривели ее в Ишкашим и даже предложили переночевать в их домах. Как она вчераночью, отчаявшаяся и уставшая, мучилась, не зная, как и где решиться на переходграницы. Как сегодня днем она по какому-то непонятному наитию вышла на площадьи увидела Чон Дина. Как она, забыв обо всем на свете, бежала за ним, впервыесчастливая и уверенная в себе оттого, что рядом был мужчина.

Асанов слушал и переживал, слушал и молчал, понимая, кактрудно было Падериной решиться одной выйти из кишлака и идти на Ишкашим. Каксложно было возвращаться в горах после смерти Альберта Елагина. Как ей повезло,когда она встретила двух старых охотников, поверивших в ее рассказ о потерянноммуже.

И хотя задание его отряд выполнил более чем хорошо, он былнедоволен. Вернее, он был расстроен. Ибо, потеряв треть своего состава даже приидеально проделанной операции, не значит действительно блестяще осуществитьзадуманное. Никогда не простит себе Асанов этих потерь, никогда не забудетМашкова и Елагина. И всегда будет надеяться на возвращение Ташмухаммедова. Иэто будет его верой на все оставшиеся годы.

Теперь следовало уходить. Потрясенная Падерина не моглапонять, как они могли не уберечь Кречетова, как могли снова его потерять.Никакие доводы на нее не действовали, ей казалось, что операция бессмысленно провалена.Лишь Чон Дин сохранял внешнее спокойствие, кажется, о чем-то догадывающийся, нокак всегда молчаливый и сдержанный.

А потом они долго шли к северной границе. И люди Нуруллы,сумевшие все-таки взять их след, шли за ними, пытаясь остановить или взять вплен хотя бы одного из офицеров. Им приходилось часто останавливаться, ибо улюдей просто кончался запас человеческих сил, а у Падериной и Чон Дина он былне беспредельным.

И, наконец, у самой границы они попали под минометный огонь,когда разъяренные бандиты, увидев, что они уходят, установили сразу дваминомета и обстреляли весь склон горы, по которому они спускались в небольшуюдолину, за пять километров до границы.

И здесь наступил предел их везению. Одной из мин их все-такинакрыло. И когда встревоженный Асанов поднял голову, он услышал сдавленный крики, едва взглянув на Падерину, отвернулся, ее левая нога была в крови и сквозьразорванную кожу отчетливо виднелась сломанная кость. Она не кричала, неплакала, только сильно побледнела и почему-то быстро достала свой пистолет,поднося его к виску. Асанов, успевший выбить его из рук, дал ей сильнуюпощечину. И только тогда она заплакала.

А потом Чон Дин, тоже увидевший это ранение и заметивший,как наступают сверху бандиты, чтобы в последней отчаянной попытке взять хотьодного офицера живым, сам предложил остаться. Спорить было нельзя, и Асановуоставалось только кивнуть головой, обняв на прощание своего капитана. А потомпять километров через горы он тащил Катю Падерину на себе. Тащил, выбиваясь из сил,зная, что ни при каких обстоятельствах не бросит ее.