чешское иждивение! Тогда мы совсем пропали. Вот я полгода писала Перекоп (поэму гражданской войны) — никто не берет, правым — лева по форме, левым — права по содержанию. Даже Воля России отказалась — мягко, конечно, — не задевая, — скорее отвела, чем отказалась [888]. Словом полгода работы даром, — не только не заплатят, но и не напечатают, т. е. не прочтут.

О поездке в Чехию — увы (и какое увы! целый вой) — сейчас думать не приходится. С<ергей> Я<ковлевич> должен уехать по крайней мере на три месяца. Отложим до весны, — м<ожет> б<ыть> и лучше, — поездим с Вами по окрестностям, вспомним те годы — для меня — несчастно-счастливые. М<ожет> б<ыть> к весне и Вам будет легче наладить мой приезд (выступления). Сейчас Вы молчите — значит не выяснено или не вышло [889]. От Праги не откажусь ни за что, не отказывайтесь от меня и Вы!

Все последние недели ушли на болезнь С<ергея> Я<ковлевича>. Кроме того, Аля поступила в «Ecole du Louvre» [890] — на ряд лекций, через 3 года будет диплом. Значит, у меня еще меньше времени на себя: стихи.

Откликнитесь скорее: надеюсь (!) что с вечером еще не наладилось.

Видаюсь с М<арком> Л<ьвовичем>, он стал лучше: менее самонадеян, более отзывчив. Дай ему Бог, я когда-то ничего не могла дать (не сумел взять).

Тороплюсь, хочу дать Але время порисовать, т. е. забираю к себе Мура.

Целую Вас и обнимаю

                             МЦ.

Прилагаю анкету для Бема [891], — потеряла открытку с его адр<есом>. Перешлите, пожалуйста, городской почтой.

Итак, жду весточки.

Сердечный привет Вашим.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 81–82 (с купюрами). СС-6. С. 385. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 126–127.

77-29. Н.С. Гончаровой

Meudon (S. et О.)

2, Avenue Jeanne d’Arc

22-го дек<абря>, суббота <1929> [892]

Дорогая Наталья Сергеевна, собираемся к Вам с Кн<язем> Д<митрием> П<етровичем> Святополком-Мирским на следующей неделе [893]. Напишите, когда можно? Три вечера на выбор: среда, четверг, пятница. (Днем не могу, мальчик в постели). Заехали бы к Вам часов в 7, вместе бы поужинали в том ресторанчике, а оттуда к Вам. Очень хотелось бы, чтобы Мирский посмотрел Ваши вещи. Поговорим и о Мо́лодце (англ<ийском> тексте [894]) в связи с иллюстрациями. Не позвали ли бы Вы в компанию Сухомлина [895], он ведь не может помешать? Если сможет, будет и Сергей Яковлевич.

Ответьте мне пож<алуйста> телеграммой, одно слово (jeudi [896] или какой день назначите). Pneu [897] ко мне не ходят, а я должна успеть известить <Святополк->Мирского, к<отор>ый здесь только на неделю. До свидания. Люблю Вас.

                             МЦ.

Впервые — Наше наследие. 2005. С. 82. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 38.

78-29. А.А. Тесковой

Медон, 25-го декабря 1929 г.

                             Дорогая Анна Антоновна!

Сердечно поздравляю Вас с праздником Рождества Христова и с наступающим Новым Годом! Мне жалко этой цифры — 29, рука свыклась, глаз свыкся. У меня в детстве была странная игра: писать наперед годы. Помню восьми лет, в 1902 г. длинный столбец — 1928 г., 1929 г. и т. д. (начиная от 1902 г.) Писала в полном сознании предвосхищения и неизбежности.

Третьего дня уехал С<ергей> Я<ковлевич> — в Савойю. Друзья помогли, у нас не было ничего. Перед отъездом проболел целую неделю, — 39°, безумные боли в желудке. Пять дней ничего не ел, — только чай. Уехал во всяком случае на два месяца. Воздух там дивный, горный, — 600 метров высоты. Уединенный замок, — ныне пансион для выздоравливающих [898]. Все очень хвалят. Я за него счастлива, — первый отдых за 15 лет.

_____

Полтора месяца ничего не писала, извелась, жизнь трудная. Весь день раздроблен на частности, подробности, а вечером, когда тихо — устала, уж не могу писать, голова не та.

Теперь, с отъездом С<ергея> Я<ковлевича>, опять примусь. Я всегда взваливаю на себя гору. Очередную. Федра — Гончарова — Перекоп. — Ныне — но не называю, чтобы не сглазить [899]. Что́ бы мне писать восьмистишия! Беспоследственные и безответственные. А то — источники, проверка материалов, исписанные тетради, вся громадная работа до. «Как птицы небесные»… [900] Нет.

_____

Про Мура. Громадный. Ростом с 8-летнего, а вещи на 10-летнего. Всё еще в тех давних Ваших башмаках, — жаль расставаться, до того крепки. И в фуфаечку голубую (от медвежьего костюма) еще влезает. Надставили штанами. Любит его больше всех «такая лохматая, привычная, уютная, — как собака голубая». Говорит чудесным русским языком, немножко начинает по-французски. Произношение отличное. На присланные Вами сто фр<анков> купила ему 2 пары теплых штанов (10–12 ans!!! [901]), Але три пары шерстяных чулок, и себе пару. Вот мы все Вами и одарены!

— С кем и как встречаете Новый Год? Пишите о себе. Как Ваше здоровье? Вашей матушки? Сестры? Всё следующее письмо о себе, непременно. Жду его.

…А по моему Г<оспо>жа Ю<рчинова> ищет не героя для своего романа, а — героя своего романа, т. е. будущего Г<осподи>на Ю<рчинова> [902]. — Найдет. —

_____

Целую Вас нежно, благодарю и мысленно чокнусь с Вам под Новый Год, — дай Бог — год нашей встречи.

                             МЦ.

Впервые — Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 82 (с купюрами). СС-6. С. 384–385. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 127–129.

79-29. Б.Л. Пастернаку

Медон, 31 декабря 1929 г.

— Борис! Это совпало с моим внезапным решением не встречать Нового Года, — отправить Алю туда, где меня будут ждать, а самой сидеть при спящем Муре и писать тебе. (Почему нет С<ережи>, сейчас узнаешь.) «Борис! Аля ушла на Новый Год, сижу с Муром, который спит, и с тобой, которого нет», — так начиналось, предвосхищая сроки. Утром сказала Але, а вечером твое письмо — да ка́к еще! Ездила в город, вернулась поздним поездом, на столе записка; «Мама! Очень интересное письмо. Если хотите получить