— Ладно, жди, — киваю в сторону стоящей неподалеку скамейки.

Пока умывался был пару раз обрызган каким-то веснушчатым мальчуганом. И волосы — ярко-ярко рыжие. При этом обрызган был явно намеренно — как только тот поймал мой разъяренный взгляд, не замедлил отбежать в сторонку, заливисто смеясь и выставляя напоказ ротовую полость, с отсутствующим передним зубом на нижней челюсти. Прям весь комплект начинающего хулигана.

— Родной, а Алиса Двачевская, часом, не твоей сестрой приходится? — спросил я, стряхивая с волос обжигающе-холодные капли.

— Не, — довольно ответил тот. — Но я на ней жениться хочу. Она крутая. И тоже рыжая.

«Ага, удачи», — подумал я, возвращаясь к умыванию.

Показав мне какой-то неизвестный жест, явно неприличный, мальчуган со всей своей возможной скоростью побежал в глубь лагеря, чуть не сбив с ног мирно бредущего Дэнчика.

— Эй! — возмутился тот. — Шпана малолетняя! Уши надеру!

Еще бы тебя, брат, кто слушал.

— Дурдом на выезде, — продолжил возмущаться тот, присоединяясь ко мне. Я при этом тут же вынул и второй наушник. — Хоть бы вожатых приставили, контролировать все это безобразие.

— Да ладно тебе, должны же быть хоть какие-то часы свободы у детей, — улыбнулся я. — Да и не забывай про одно правило жизни: пока что-либо запрещено одной категории, это автоматически становится запрещено и другим людям. Ты же не хочешь, чтобы у тебя самого над душой во время умывания вожатые стояли?

— Не особо, — цокнул языком Дэнчик.

— Вот именно. Ладно, там Ульянка со мной поговорить хотела о чем-то, на зарядке тогда увидимся.

— Зуб даю — ее ДваЧе попросила, — хмыкает мой друг.

— Если так, то увидимся уже на подступах к площади, — махнул рукой я и направился к рыжей-младшей.

Та уже вся изнервничалась. Грызя ногти, скакала с одного края лавки на другой. Занятная сцена.

— Ладно, — говорю. — Я пришел. А теперь давай, рассказывай.

Шмыгнув носом, Ульянка тревожно оглянулась по сторонам, но затем, как ни в чем не бывало, вернула свою фирменную улыбочку:

— Ты же знаешь, что вечером танцы?

И эта туда же! Правда что ли старший ментор по хулиганствам ее подослал узнать, не пригласил ли я кого? Интересная версия же получается.

— Ну, — вытаращил глаза я. Чисто так, для небольшого устрашения. Авось, поймет, что мне эта тема ни капли неинтересна.

— Баранки гну! — вскинула руки Ульянка, но тут же притихла. — Помощь мне твоя нужна.

— И в чем же? — удивляюсь. — Только я сразу говорю, что, если чего, сам не особо стремлюсь на эти танцульки. Так что, если хочешь меня пригласить, то…

— Да нафиг ты мне сдался? Меня уже пригласил мальчик из третьего отряда, — надулась девчушка. — Я просто… Танцевать не умею.

Я снисходительно улыбнулся. Нашла, конечно, о чем волноваться. Эх, мне бы ее переживания. Горе бы не знал от слова «совсем».

— Уль, я уверен, что на этих танцах добрая половина танцующих за эти самые танцы ни в зуб ногой, — заверил ее я. — Не парься.

— Да что значит «не парься»? Я готовилась, платье делала и хочу, чтобы все прошло как надо! — та аж подскочила. — Я не переживу, если все это было зря!

— Да ты пойми, я сам не умею, — неуверенно ответил я, чувствуя, что потихоньку начинаю сдаваться под таким давлением.

— Врешь, — сверкнула глазами Ульянка. — Макс, ну будь другом, научи танцевать. Мне и попросить-то больше некого, кроме вас с Дэном, ибо вы тут самые нормальные.

— Вот Дэнчика и проси, — я постарался экстренно дать заднюю. — Вы же с ним в одной команде, он тебе всяко не откажет.

— Вот он-то уж точно не умеет.

— С чего взяла?

— Так он же футболист. А футболисты все танцевать не умеют, — сказала Ульянка будто какую народную мудрость.

— Но ведь тогда ты, получается, тоже… — я немного потерялся в этой логической, наверное, цепочке.

— А я и не умею. И вообще, я девочка, это другое! — не, ну а почему бы и нет? Меня этот ответ устраивает.

Дела… И я ведь даже не знал, как это все можно дальше контраргументировать. Пытаясь найти слова, смотрю на Ульянку, которая сидела с таким жалостливым взглядом, что я аж чуть не растаял.

Тьфу ты, етижи-пассатижи. Ладно, покажу ей пару каких-нибудь захудалых па, этого должно быть достаточно. Чего я-то тоже трагедию устроил? Для девочки, может, это самое яркое событие за лето будет, понятное дело, что она к нему со всей серьезностью. А я тут выкобениваюсь не по делу. Что ему Гекубе, что ему Гекуба? В том-то и дело, что ничего. Порой поражаюсь, как я, при всей своей приобретенной циничности, иду на уступки представителям homo.

— Хрен с тобой, малявка. Смотри, я после полдника помогаю кибернетикам с подготовкой аппаратуры к танцам, а после всего этого уделю тебе минут тридцать времени.

— Спасибо-спасибо-спасибо! — тут же кинулась обниматься девчушка. — Я знала, что ты настоящий друг.

— Да ладно уж, — я неловко потрепал ее за косы. — Ты только это самое, когда захочешь научиться целоваться, то сразу говорю, ищи себе другую жертву.

— А что, — Ульянка хитро сузила глазки. — Боишься, что не сдержишься и насиловать начнешь?

Чего?

— Эм, ты совсем дурная? — оторопело спросил я.

— Хы! — довольно оскалилась Ульянка. — Шучу я. Но твое лицо надо было видеть.

— Такая себе шутка, — выдохнул я. — Где, кстати, соседку потеряла?

— Дык дрыхнет она, — хмыкнула рыжая-младшая. — Ну, это временно. Ща я ее разбужу. Пойдет на зарядку как миленькая. А то потом будет стонать, что лишний вес набирает из-за местной стряпни. А оно мне надо?

— Если ставить вопрос таким ребром, то определенно не надо, — согласился я. — Ладно, беги, Майкл Джексон в юбке.

Еще раз рассыпавшись в благодарностях, Ульянка убежала в сторону домика. Я неспешно побрел следом, вновь окунувшись в музыку.

«Deep in my heart, there’s a fire, a burnin’ heart, deep in my heart, there’s desire for a start…»

Прежде чем закинуть мыльно-рыльные назад в домик и выдвинуться в сторону площади, оглянулся на домик рыжих. В это же мгновение оттуда вылезла крайне недовольная Двачевская, сопровождаемая радостными вскрикиваниями соседки. И тут мы встречаемся взглядами. Раздражение в ее янтарных глазах на секунду сменилось чем-то вроде печали. Она будто по инерции дернулась в мою сторону, в надежде поговорить, но тут же круто развернулась, сделав вид, будто ничего и не было. Споткнулась, ага. Ясное дело, что до сих пор обижается. Ну да и ладно, ничего страшного. Сама должна понимать, что вчерашняя ситуация была более чем закономерна и обижаться тут ну совершенно не на что. Вроде не такая уж и