хотят, чтобы мы перессорились и не дошли до финала. Спорим? Они с самого начала над нами издеваются. Дали туловища, одно хуже другого… Нет, я, конечно, уже почти привыкла… Кого и как спасать, тоже непонятно. Всё в последний момент. Вот у нас и случаются факапы, через раз.

– Как в жизни, – сказал Вовчик и взял Киру за руку. – Никакой информации, никакой поддержки. Импровизируй или сдохнешь.

Кира невесело улыбнулась. И не отняла руку. Питбуль смотрел, как два грузных тюленеобразных человека держатся за руки, и практически не удивлялся. Они еще на свадебном корабле начали друг другу строить глазки. От Питбуля не утаишься!

А может, они и выпустили пуму? Но зачем? В Сортировочной ясно дали понять – если пострадает один, кабздец настанет всем сразу. Может, просто кто-то в их компашке сошел с ума? Возможно, у мертвецов тоже может съехать крыша!

Пашка устал так и эдак складывать в голове разрозненные фрагменты, которые ну никак не складывались в стройную картинку, и понял, что окончательно запутался. Слишком длинный день перетек в такую же бесконечную ночь. Часы на стене показывали половину третьего. На подоконнике, полках стеллажа с книгами и журнальном столике кисли остатки роллов в пластиковых тарелках. Мишура дохлыми гусеницами свисала с картин. Листки с надписью «Welcome home» отвязались от карниза с занавесками и скрючились на полу кучкой размалеванной бумаги. Еще несколько часов назад им было так весело в этой комнате, а сейчас они в ужасе смотрят на полумертвого Саныча и прикидывают свои шансы на выживание.

В ванной икнула и закончила стирку машинка.

– Я развешу! – сказал Вовчик Кире и ушел в ванную.

Лида, видимо, чтобы тоже хоть как-то себя занять, вскочила с подоконника и принялась убирать тарелки и мусор, оставшийся после вечеринки. Кира без особого энтузиазма начала ей помогать.

– Я спать, – мрачно сообщил всем Питбуль и направился к себе в кладовку.

Внутри долго не выключал свет, улегшись на кровать и вперив мрачный взгляд в строй старых пыльных банок. Потом вынул изо рта вставную челюсть, сунул ее в стакан с водой – именно Саныч, кстати, научил его снимать на ночь ненавистные пластиковые зубы – ткнул ногой в выключатель и погрузился во тьму.

Поворочавшись, Пашка попытался уместить неуклюжее старческое тело на разложенном кресле. Помассировал привычно ноющие колени. Поудобнее завернулся в стеганое одеяло – которое ему, кстати, тоже подогнал Саныч, зная, что он постоянно мерзнет. Сон к нему не шел.

Пашка снова и снова прокручивал в памяти события в зоопарке. Вот они с Санычем идут по темной тропе, рассуждая о том, чем могут кормить в здешнем зверинце медведя – сырым мясом или живыми кроликами? Вот Саныч рассказывает ему о том, как в детстве ездил к бабке в деревню и помогал ей ухаживать за свиньями – а те, оказывается, жрут вообще всё подряд. Не только помои или комбикорм, но и живого цыпленка могут схрумкать. Потом уже Пашка с энтузиазмом рассказывал Санычу, как они с Лешим однажды в гостях у его двоюродного брата присутствовали при кормежке домашней змеи замороженными мышами. От одного воспоминания, что о змее, что о скукоженных трупиках мышей, у Пашки начинало крутить живот. Процесс был пугающий и одновременно увлекательный. А потом случилось необъяснимое – где-то во тьме взвыла и рявкнула злобная тварь, послышался металлический скрежет, и спустя несколько мгновений тьма, сгустившись, выкатилась на тропинку и уставилась на них желтыми любопытными глазами.

«Беги!», успел шепнуть Питбулю Саныч и, толкнув его в кусты, бросился куда-то вбок по узкой тропинке. Поколебавшись, тьма помчалась за ним. «Нет!», воскликнул Пашка, видя, как низкая проворная хвостатая тень догоняет виляющего из стороны в сторону Саныча. Миг! – пума взвилась в воздух, настигла Саныча и повалила его на землю.

Пашка метался рядом, завывая от бессилия и злобы. Нашел палку и долбанул изо всех сил хищника по спине – но сделал, кажется, только хуже, пума еще сильнее разозлилась. Заметив вдалеке на дорожке Лиду, Питбуль рванул к ней – будто Лида могла как-то помочь! И пока они все, как дураки, шарахались по темному парку, пума почти успела убить Саныча!

Пашка скривился в темноте кладовки и сжал кулаки. Ему страстно хотелось отмотать время назад и сделать так, чтобы они с Санычем вообще не сворачивали в ту сторону парка, где на них накинулся хищник. Питбуль скрипел несуществующими зубами и злобно хмурился. Он понял, что кроме страха за жизнь одного человека, его сжирает обида на другого человека. Именно – человека! Где Куратор, когда он так нужен? Почему он занимается своими потусторонними делами, когда Саныч при смерти? Он должен явиться и вылечить почти отгрызенную руку – а иначе какой от ангелов толк?

Пашка отбросил одеяло, сел на кровати, потом поднялся, толкнул дверь и вышел на воздух. Посреди длинного школьного двора, отчего-то заваленного упавшими листьями и множеством пустых оберток от чипсов и шоколадных батончиков, высилось огромное ветвистое дерево. «Странно! – думал Пашка, подходя к дереву, – у нас его вроде никогда не было. Неужели трудовик как-то умудрился его сюда вкрячить?»

– Пашка! – негромко позвал кто-то сверху.

Питбуль задрал голову и обрадованно улыбнулся – это же Леший! Влез уже на ветки, засранец, и занял лучшее место! Пашка ухватился за низко торчащий сук и полез вверх, с легкостью преодолевая расстояние от ветки до ветки. Ноги – его родные, сильные ноги! – упирались в ствол. Руки хватались за ветки и сучки и с легкостью поднимали Пашку все выше, в густые заросли жирных разлапистых листьев. Получая удовольствие от того, что он снова в собственном, полном сил теле, Пашка резво карабкался вверх. Сейчас он доберется до Лешего и обнимет давнего друга.

– Пашка! – снова позвал голос. Озадаченный Питбуль вдруг понял, что это не Леший, это кто-то другой зовет его с высоты.

Рука Питбуля внезапно промахнулась, и вместо того, чтобы ухватиться за ветку, он хватанул воздух, вскрикнул и полетел вниз. И с размаху приземлился на раскладное кресло в темной кладовке.

Пашка рывком сел и увидел, что на краю узкого ложа сидит светлая фигура, вокруг которой разливается легкое, едва заметное сияние.

– Нам нужно идти! – произнес парень в белом и протянул руку.

Вспышка, череда непонятных конструкций и полусфер, звон в ушах – и вот он уже стоит посреди другого темного, заставленного кроватями помещения. Поморгав, ошеломленный стремительным перемещением сквозь пространство Питбуль пригляделся и понял, что Куратор притащил его в больничную палату. Это же палата Бабули!

Питбуль вопросительно глянул на парня в белом – но тот только прижал палец к губам и кивнул в сторону кровати, на которой сидела хрупкая фигура в длинной сорочке. Все